– Брошенные дети?
– Да, именно так. А Ренате Оверлид знает гораздо больше, чем старалась показать.
– Рассказывай!
– Она дала мне честное слово.
– Надежное доказательство, – ухмыльнулся Томас.
– Вначале казалось, она говорит правду, хотя она весьма настойчиво доказывала, что наш дружок Олауссен – тот еще засранец. Но она сказала гораздо больше, хотя мне потребовался сарказм моего подростка с бушующими гормонами, чтобы это понять.
Томас вопросительно поднял бровь.
– Даже не спрашивай. С Иоакимом бывает нелегко. В общем, она пожаловалась, что отец отвернулся от парня, что не появляется в его жизни. А потом у нее вырвалось, что никто не защищает права детей – брошенных детей!
– Брошенных детей… – Томас вытер губы.
– Взрослый на рисунке стоит спиной к ребенку. Мы говорим о детском рисунке, точнее, о том, что пытаются выдать за детский рисунок. То есть это весточка от детей. От брошенных детей.
– И ты думаешь, Ренате Оверлид сама замутила эту кашу?
Рино представил себе сухую женщину, которая с готовностью приняла его, но не смогла скрыть затаенную обиду.
– Думаю, да.
– Мне показалось, ты в этом уверен.
– Хотя я уже почти готов был ей поверить, я убежден в том, что ей понравится и идея принудительного купания, и температура воды при этом. Данное честное слово и проповедь о правах брошенных детей заставила меня усомниться. Она ведь подсказала мне, что значит подпись на рисунке. И не думаю, что это случайность.
– И что ты будешь делать? Поговоришь с бывшей женой Нильса Оттему?
– Возможно.
– Возможно? Совершенно очевидно, что они обе в этом замешаны. Вряд ли Ренате Оверлид решила мстить всем, кто плохо справляется с ролью отца.
– Значит, ее уже предупредили.
– И? – Томас выдвинул ящик стола и стал что-то в нем искать.
– Я хочу за ними понаблюдать.
– Тогда у тебя есть ночь на то, чтобы отыскать убедительные аргументы.
Бюджет уже и так был перерасходован, а ленсман никогда не принимал необдуманных решений.
– Вообще-то я не собирался ждать так долго.
Томас замер.
– Ну нет, Рино. Сегодня пятница. И шоу по телевизору.
– Что ты ищешь в ящике?
– Да нет тут ничего.
– И ты туда же! Убей сахар, пока он не убил тебя!
– Чего-о?..
– Просто революционная теория. Да бог с ней, все равно не работает. Пойдем, я тебя чем-нибудь угощу.
– Неожиданное предложение.
– Считай это предоплатой за вечернюю работу.
– Слушай, твои шутки уже переходят все границы.
– Пойми, Томас, рисунки – это сообщение от восьмилетнего сына Кима Олауссена, шестилетнего сына От-тему, а первый рисунок был такой же весточкой от четырехлетней девочки. Согласен?