Он почувствовал затаенную обиду и вспомнил, как относится тетка Эллен Стеен к профессии Лилли Марие.
– Вы хорошо помните, какой она была в школе?
Она наморщила лоб.
– Хорошо ли я помню? Не знаю, к чему ты клонишь, но я, как и большинство людей, помню отдельные моменты.
– До того, как на нее напали, были найдены куклы.
Лилли Марие отпила чай:
– Я слышала об этом.
Она старалась не смотреть Никласу в глаза.
– Куклы старинные, поэтому я подумал, что они каким-то образом связаны с ее прошлым. Вы вместе ходили в школу, может быть, дружили?
– Лучшими подругами мы не были, но иногда заходили друг к дружке в гости. Я переехала сюда, когда перешла во второй класс, поэтому была очень популярна первые месяцы. Потом интерес угас.
Он открыл сумку и достал кукол. Было очевидно, что Лилли Марие их узнала. Она пыталась сохранить равнодушное выражение лица, но не могла отвести глаз от кукол.
– Вы их раньше видели?
Она помотала головой, схватила чашку двумя руками и прижала к лицу.
Он ждал. Лилли Марие не сводила глаз с чашки.
– Расскажите.
Она продолжала смотреть в чашку.
– Это куклы Эллен?
Она сидела неподвижно, и он подумал, что она отчаянно ищет пути отступления. Потом она помотала головой.
– А чьи? – спросил он.
Лилли Марие встала, подошла к телефону и нажала кнопку. «Автоответчик», – подумал он. Она села, опять поднесла ко рту чашку, потом наклонила голову, как будто молилась о прощении. Когда она, наконец, подняла глаза, в них отразились самые печальные воспоминания.
– Это история одной семьи, – прошептала она.
Их было, по меньшей мере, четверо. Женщины. Рино спрятался за одной из гигантских пил. Сначала были слышны только отдельные слова, женщины просто обменивались любезностями. Затем, по-видимому, они расселись – голоса затихли. Он подумал, что, скорее всего, они сели за круглый стол, и на цыпочках подкрался к двери. Все еще сложно было различить что-то помимо отдельных бессвязных слов, но вдруг раздался громкий голос, и Рино прижался ухом к двери.
– У тебя дома? Он был у тебя дома?
– Спрашивал о Киме. И о Томми. Он считает, напавший на Кима мстил за то, что тот был ужасным отцом.
Говорила Ренате Оверлид.
– Он так сказал?
– Ну, почти так.
– Черт подери!
– В чем дело? – раздался другой голос.
– Ничего. Мы ничего плохого не делали.
– И все-таки мне это не нравится.
Опять раздался шум. Кто-то бродил по комнате. Прижимаясь к двери, Рино, конечно, рисковал, но в то же время, спрятавшись за пилу, он точно упускал возможность все разузнать. Он решил остаться.
Опять раздался тот же голос:
– И мы все еще уверены насчет ключей?