– Он сидел на том же месте, где нашли вас.
Старик явно не понимал, о чем говорит инспектор.
– На маленьком камне между двумя скалами. Ана-тон Седениуссен, смотритель маяка, сказал, что именно на этом месте вас вынесло на сушу.
– И поэтому…?
– Нечто подобное случилось на пристани Амундсена. Пострадавшего нашли на том же месте, где в середине шестидесятых грузчик чудом выжил во время пожара.
– Видать, местную историю он хорошо знает…
– Мы ищем причину из прошлого.
Старик пожал плечами.
– Боюсь, я вряд ли смогу помочь. Я не бывал там бог знает сколько лет. Боюсь, я едва смогу отыскать то место. Конечно, мне очень жаль, что там произошло преступление, но я давно забыл о том, что случилось. Точнее, забыл о том ужасе и боли, которые меня переполняли. Я смог превратить поражение в победу и возблагодарил Создателя за ту ночь в ледяной воде.
Рино понял, что на этом рассказ не кончится.
– Вы, конечно, слышали, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами? Я могу это подтвердить. В какой-то момент силы покинули меня, я заглотнул морскую воду и почувствовал, как легкие содрогаются от боли. И в этот момент я ясно увидел всю свою короткую на тот момент жизнь, я понял, как глупо ее потратил, каким ничтожным правилам и ограничениям следовал. До меня дошло, что я сам себя ограничивал. 23 октября 1940 стал, во многом, вторым днем рождения для меня, хотя осознал я это не сразу. С тех пор я пытался донести до всех полученный мной урок, но жизнь устроена так, что мы предпочитаем учиться на собственных ошибках.
– Донести?
– Вы что, совсем не подготовились?
Старик строго взглянул на Рино.
– С середины семидесятых я стал приглашенным лектором в высшей школе. Преподавал философию. Мои лекции студенты прозвали «О жизни и смерти», видимо, они не совсем уловили смысл моих выступлений. Потому что на лекциях я говорил исключительно о жизни – я прославлял жизнь и те возможности, которые есть у каждого. Я очень счастлив, господин следователь. Тот судьбоносный осенний день сделал из меня хорошего человека.
* * *
На обратном пути Рино размышлял о скудном описании преступника. И Оттему, и Олауссен говорили о резиновом костюме, правильно ли он их понял? Они напоролись на что-то, напоминающее резину, и решили, что это водонепроницаемый костюм, так они сказали? Их держали мертвой хваткой, они ощущали что-то резиновое. Но, возможно, только руки были закрыты резиной.
Руки? Как у жертв? Руки в резиновых перчатках… Чтобы что-то скрыть? Или чтобы защититься от холода и ледяной воды? Может быть, преступник сам пережил что-то подобное? Возможно, у него есть следы от обморожения… или, более вероятно, от ожогов? Он сразу представил себе этого человека, вспомнил, как тот прятал руку за стопкой бумаг. Может быть, для того, чтобы полицейский не заметил его поврежденную руку?