– Я заходил к вам в офис…
На мгновение Рино показалось, что в глазах мужчины проскочило желание сбить инспектора с ног и сбежать, но он справился с эмоциями и надел маску равнодушия.
– Я по поводу этих преступлений… – Рино сознательно не стал продолжать. – Я пришел в службу социальной помощи, или, точнее, в отдел опеки и попечительства, потому что следы привели расследование в этом направлении.
Харстад молчал.
– Может быть, продолжим разговор в помещении?
– Я собирался уходить. Если вы меня ни в чем не подозреваете… – Харстад попытался улыбнуться.
– Ренате Оверлид и Вигдис Закариассен. Обе проливали слезы в вашем кабинете.
– О чем вы говорите?
– И Томми, и Кристер страдали от недостатка внимания со стороны отцов. Мы знаем, что преступник мстил за этих мальчиков.
Взгляд мужчины стал жестче.
– Если вы охотитесь за преступником, вам стоит поискать в другом месте.
Рино с подчеркнутым удивлением взглянул на собеседника.
– Что считать преступлением, это вопрос терминологии. Вы, как полицейский, знаете это лучше меня.
Рино все больше убеждался, что нашел того, кого искал. Очевидно, Эвен Харстад занимался и теми, и другими – и жертвами, и мальчиками, которых те бросили. Ощущение в животе, которое можно было бы назвать интуицией, кричало изо всех сил. Именно поэтому он стоял здесь, ведь даже в самых отчаянных фантазиях не мог вообразить, что тот, кто так старательно планирует свои преступления, а затем так хладнокровно их осуществляет, с легкостью признается, как только почувствует, что полиция близко.
– Ваша правая рука… – Рино кивнул на руку, которую мужчина все еще прятал за спину, – старый ожог?
– Вы переходите границы. Думаю, мы закончим разговор.
Харстад сделал шаг назад и попытался захлопнуть дверь.
– Тогда поедем к вам на работу. Мы не можем закрыть глаза на то, что все следы ведут именно к вашему рабочему месту.
– Уже поздно.
– Две минуты сейчас или двадцать в вашем кабинете. Выбирайте.
Рино улыбнулся профессиональной улыбкой палача.
– Хорошо. Похоже, вы стесняетесь из-за руки, как было, когда я приходил пару дней назад. Вы схватили кипу бумаг и пошли мне навстречу. Вы сделали это специально, чтобы не пришлось подавать мне руку для приветствия. То, как вы несли эти бумаги, пытаясь спрятать свою руку под ними, навело меня на мысли – почему вы так делали? Конечно, мы живем в такое время, когда не приходится ничему удивляться, многие специально выставляют свои недостатки напоказ. А подобный ожог – извините, что я это говорю – и уродством-то назвать нельзя. И я подумал, что ваше… назовем это «смущение», вызвано скорее тем, что вы связаны с преступлениями. Известно, что у второй жертвы преступника сильнейшие ожоги именно правой руки.