Альберт что-то такое шипит сквозь зубы, уже невнятно, резко втягивая воздух, когда я повожу бедрами, а палец входит еще глубже.
Потом он резко вынимает его и выходит из меня, зато внутрь скользит горячий язык. Так невероятно и сладко, что я вся сжимаюсь от этих ощущений.
Член снова вторгается внутрь, всего несколько движений, и Альберт кончает, кажется, неожиданно для себя самого. Падает сверху, прижимая всем весом к кровати.
— Хочешь еще? — рука пробирается между нашими телами и ложится на мой лобок. Но мне интересно другое:
— VIP-коллекции? Сапфиры? Кто ты вообще такой?
Альберт отодвигается, молча встает, уходит в ванную, там шумит вода. Он возвращается, поправляет подушки, ложится, закидывая руку за голову и притягивает меня к себе, целуя в макушку. Накидывает на нас одеяло — кондиционер все-таки дует. Все это время я жду ответа. И поворачиваюсь к нему, требовательно глядя в сапфировые глаза. Ожерелье нагрелось на моей коже, уже не холодит ее. Просто лежит — такое прекрасное, такое тяжелое.
— Неважно, — наконец отвечает он.
И между нами резко холодает. Конечно, неважно. Кто я такая? Можно задорно перепихнуться в самолете, можно повторить через недельку, заодно поиграть в свои фетиши. Но раскрывать душу? Имя — это уже слишком много. Тем более, его редкое имя. При определенном упорстве и любопытстве можно все найти в интернете. Но я не буду, мне неинтересно.
Спасибо, что одернул.
Я отодвигаюсь и начинаю снимать с себя браслет. Одной рукой неудобно. А если двумя и ожерелье? Застежка путается в волосах, я в сердцах дергаю, но только вырываю клок волос. Черт!
— Карин, ты чего? — он ловит мою руку и успокаивающе поглаживает.
— Хочу отдать тебе.
— Это подарок.
— Серьги?
— Нет, все вместе. Хочу еще трахать тебя в них, раз ты раскрыла мой страшный секрет про фетиш.
Его глаза смеются, а мне не смешно.
— Нет, — отрезаю жестко. — Это слишком дорого.
— Ну как нет? — удивляется Альберт, и раз с рукой не сработало, гладит меня по нижнему полушарию груди кончиками пальцев. Очень нежное и будоражащее ощущение. Я вдыхаю и забываю выдохнуть, когда он переворачивается и оказывается сверху. Пальцы скользят вниз и вниз, и они явно знают, что делать, чтобы уже через десяток секунд я застонала, выдыхая обиду и напряжение.
— Куда я это теперь дену? — улыбается этот наглец. — Предлагаешь продать приличным людям после всего того, что я делал с тобой в них?
— А что особенного ты делал?
— Ну, еще ничего не кончилось… — многообещающе улыбается Альберт, и пальцы скользят дальше, делая много-много всего особенного.