— В-в-все?.. — прошептала я хрипло — голос ко мне вернется еще не скоро.
— Ну что ты… — мурлыкнул Люций. — Мы только начали…
Он спустился ниже, пачкая кровавыми поцелуями кожу на моей груди, прикусил один сосок, другой — но боли не было, было что-то странное, словно каждый укус был инъекцией чего-то эйфорического и бодрящего… и возбуждающего, потому что боль я уже забыла, а вот бледный вампир с клыками в крови, втягивающий в рот твой сосок — это невероятное зрелище, от которого сводит внизу живота, оооооу и благо там есть то, чего хочется больше всего на свете.
— Но нет, — ответил на мои мысли Люций и спустился еще ниже, царапая нежную кожу клыками. Я задрожала — там я не готова была испытывать боль и чувствовать укусы! — Это только пока… — снова прокомментировал Люций мои мысли. Это значило, что…
Я не успела додумать — он отстранился, провел ладонями по моему телу от груди до бедер, сжимая, стискивая и втягивая воздух сквозь зубы. Подхватил под задницу и одним движением перевернул на живот.
— Эй! — я задрала голову, обернувшись, но Люций мгновенно намотал мои волосы на руку и дернул так, что из глаз посыпались искры.
— О, заткнись хоть сейчас, ради богов! — и насадил меня на себя одним длинным неостановимым движением, бесконечным, наполняющим, сильным.
И всхлип перешел в стон, стон перешел в крик, а я-то думала, голос пропал! — и удовольствие смешалось с болью, перекрыло ее, вернулось, закрутилось, забыв, кто оно — удовольствие или боль.
Люций отпустил мои волосы, подхватил под живот, ставя на колени, но тут же заломил мне руку за спину, так что я напряглась и натянулась как струна, потому что каждое мое движение выворачивало сустав. Он толкнулся вперед, так что я проехалась грудью по простыне, и довольно хмыкнул.
А потом уперся второй рукой в стену над кроватью и начал долбить меня своим членом. Слишком холодным по сравнению с тем, к чему я привыкла, но из-за этого я чувствовала каждое движение еще острее. Словно столкновение жара внутри меня и холода, который он привносил рождало новые ощущения.
Я закусила губу, лежа щекой на подушке, но скоро уткнулась в нее лицом, чтобы заглушать собственные крики — невозможно было не кричать, настолько острыми и необычными были ощущения от его резких и жестких движений. Мышцы сводило судорогами, живот тянуло холодной сладкой болью. Я начала плакать — слишком много всего, чересчур, я больше не могу! И он добавил еще — шлепнув ладонью по заднице. По телу прокатилась дрожь, рассылая хаотические сигналы — здесь сжаться, здесь расслабиться, здесь скрутиться в узел. Одна моя часть жаждала разрядки, другая стонала от боли, а мозг не успевал это обрабатывать.