Он уже начинал подниматься, хоть и был изможден и бледен — большая часть крови вылилась из него и удушение здоровья не добавило. Получив в руки труп своей сценической возлюбленной он внезапно замер и поднял на Люция глаза, полные скорби.
— Ты! — закричал он. — Ты чудовище!
— Сюрприз! — отозвался Люций. Он сложил руки на груди и наблюдал за Маэстро. — Есть еще что-нибудь, что тебе дорого, чтобы я мог это убить?
— Я убью тебя!
— Даже стесняюсь спросить, а чем мы до сих пор занимались? Вы, маэстро, такой затейник!
Маэстро подхватил тело женщины на руки и аккуратно передал его затихшим вампиршам. Потом повернулся к Люцию, стараясь стоять прямо и тщетно поправляя разорванные манжеты.
Люций проследил, как труп унесли, и тут же сорвался с места. Он бросался на Маэстро, то впиваясь зубами в его руку, то полосуя когтями лицо, то проделывая ножом очередную прореху на рубашке и тут же отскакивал, замирая на секунду на месте, как бы любуясь произведением искусства.
Маэстро едва успевал увернуться или задеть его в ответ, но такая демонстративная драка явно была ему в новинку.
Люций продолжал свои налеты, пока рубашка не распалась на части, а кровь не залила лицо Маэстро. Люций по-прежнему был невредим, если не считать сизых следов от пальцев на шее. Наконец он остановился, насмешливо глядя на соперника. От злости не осталось следа — его победа казалась такой несомненной, что можно было позволить себе не вспоминать причин драки.
Маэстро отступил назад и тяжело оперся на пианино, стоящее на сцене. Люций нахмурился. Маэстро надавил на что-то локтем и пианино повернулось, унося с собой за стену вампира. Вместо него теперь на сцене красовался камин.
— Трусливая сссука, — процедил Люций.
Я огляделась. Не первый раз я уже с Люцием попадаю в общественные места, которые он портит потоками крови, но в этот раз все было совсем плохо.
2.8 Когда пирожное кусается
Что я должна была чувствовать? Какой животный ужас? Ведь я сбежала от него, я была в объятьях другого вампира, я нарушила все установленные Люцием законы. И он имел полное право меня убить. Я должна была бояться. Лишаться чувств от ожидания возмездия. Умирать тысячу раз до момента, когда он свернет мне шею, как свернул ее этой бедной смертной девушке, подружке Маэстро.
Вместо этого я чувствовала горячее жжение где-то в груди. И на глаза наворачивались слезы. Безумный жестокий вампир-садист волок меня за руку по парку, от нас расходились черные волны его гнева, сметая людей с пути, а я ощущала… жгучее счастье.
То самое, что ждешь в новогоднюю ночь, загадывая желание. То самое ощущение чуда, которое никогда не приходит. Когда исполняется самое заветное желание.