Я как обычно, чуть не убила пафос момента, собираясь указать, что романтическая жертва вампира в одних носках испортит нам всю песню. Но у Люция, действительно, был богатый опыт. Чезаре был совершенно обнажен и прижат к холодному телу Люция так сильно и близко, как я никогда и мечтать не смела.
Люций отбросил стилет и запустил руку в черные кудри мальчика. Он перебирал их с такой нежностью и страстью, что мне снова стало немного неудобно на все это смотреть. Особенно когда Люций лизнул Чезаре в губы. У меня перехватило дыхание от дерзости и животной страсти, заключенной в этом странном поцелуе. Чезаре не открыл глаз, лишь застонал и дыхание его стало рваным и резким. Люций хищно улыбнулся и рывком прижал его к себе еще сильнее, одновременно врываясь языком между приоткрытых губ мальчика. Он целовал его жестоко и сильно, тем самым поцелуем, который я прозвала про себя поцелуем ненависти. Я-то знала, что за страшная смесь сейчас бурлит в сердце Чезаре: похоть, страх, тоска, боль, сладость, забытье и невыразимое ощущение конца мира, потому что за пределами такого поцелуя мир существовать больше не может…
Когда вампир оторвался от жертвы, на месте которой желал бы быть любой, я заметила, что он все-таки не удержался и прокусил Чезаре губу. Кровь снова потекла тонкой струйкой, прочерчивая дорожку по белой коже.
Люций откинул тело Чезаре на одну руку, а пальцами другой стирал эту струйку. А потом начал рисовать кровью Чезаре у него же на груди. Странный знак, больше похожий на экзотический цветок, орнамент вокруг него, несколько букв… а потом началась песня.
Люций сначала просто обозначил мелодию без слов, но с каждым знаком он пел все громче, начал вплетать в мелодию отдельные слова, которые сливались в фразы на незнакомом языке, даже приблизительно не похожем ни на один. Я не могла понять, где в этой песне гласные, а где согласные, я не могла бы повторить ни слова из нее, но я знала, о чем она.
Песня рассказывала себя сама. О ночи. О звездах, что делают ночь еще темнее, о запахе осенних трав, который становится сильнее с закатом, о ледяных струйках воздухе в августовской жаркой полуночи, о весенних наркотических дождях, пробуждающих не только деревья и цветы, но и животных, и людей. О кристальной белизне и ясности январских ночей, когда голые ветви деревьев отбрасывают тени и на снег на земле и на облачный покров на небе. О белых быках, что мерещатся на лесных тропах, о тысяче глаз ночи, которые она закрывает, когда ты смотришь на нее, но всегда следит ими за тобой исподтишка.