Механически – правая нога, левая нога, снова и снова – он боком полз по карнизу, глядя, как неуклонно приближается перпендикулярная стена…
Потом он достиг ее и на углу – он заранее решил, как возьмет бумагу, – поднял правую ногу и осторожно поставил на карниз, тянувшийся вдоль стены под прямым углом к карнизу, на котором осталась его левая нога. Теперь он стоял лицом к зданию в углу, образованном двумя стенами, ногой на карнизе каждой, держась руками за желобки на уровне плеч. Прижавшись лбом к холодным кирпичам, образовывавшим угол, он осторожно опустил сначала одну руку, затем другую на фут ниже, к следующему желобку.
Очень медленно, скользя головой по кирпичному углу и сгибая колени, он приблизил тело к листу, лежавшему между его ногами. Снова передвинул руки на фут ниже и еще сильнее согнул колени, напрягая бедренные мышцы, стукаясь лбом о кирпичную букву «V». Потом, наполовину сидя на корточках, он опустил левую руку к следующему углублению, а правой потянулся к бумаге.
Он не смог до нее достать. Его колени прижимались к стене – он не мог согнуть их дальше. Однако мог наклонить голову еще на дюйм, прижавшись к кирпичам макушкой. Его левое плечо опустилось, пальцы ухватили бумагу за угол, вытаскивая ее.
В это мгновение он увидел вывеску «Театра Лова» в нескольких кварталах отсюда, за Пятидесятой улицей; увидел мили светофоров, исключительно зеленых; автомобильные огни и уличные фонари; бесчисленные неоновые вывески и крошечных движущихся людей. И его охватил нестерпимый ужас. На секунду он увидел себя со стороны – согнувшегося почти вдвое, балансирующего на узком карнизе, свесив половину тела над далекой улицей, – и его начала сотрясать дрожь, паника хлынула в мысли и мускулы, кровь отлила от кожи.
За долю мига до того, как при взгляде на кошмарную улицу далеко внизу его парализовал ужас, кусочек сознания заставил тело рывком выпрямиться, но столь стремительно, что он ударился головой о стену, потерял равновесие и едва не упал спиной вперед. Затем он снова вжался в угол, пытаясь слиться с ним, не только лицом, но и животом и грудью, выгнув спину; кончики его пальцев изо всех сил вцепились в кирпичные желобки на уровне плеч.
Теперь он не просто дрожал – все его тело неконтролируемо тряслось, и он крепко, до боли зажмурил глаза, хотя сам этого не осознавал. Его зубы оскалились в застывшей гримасе, сила вытекала из коленей и икр, словно вода. Он знал, что почти наверняка упадет в обморок, обмякнет, царапая лицо стеной, а потом мешком рухнет вниз, в пустоту. И чтобы выжить, он сосредоточился на проблеске сознания, глубоко вдыхая холодный воздух, пытаясь не отключиться.