- Пей! – когда я дернулась от ударившего в нос слишком пряного запаха, грозно потребовала она.
- Как малышка? – сипло спросила я. Прикушенные губы ныли, да и тело горело болью, заставляя морщиться даже от малейшего движения.
- Все хорошо, - твердо произнесла мама Лиза и… отвела взгляд.
- Как она?! – я попыталась встать, кружка покачнулась… кожу обожгло, но я это только отметила, пристально глядя на матушку.
- Вымокла она, - тяжело вздохнула мама Лиза. Опустила глаза….
- Ну почему так! – хрипло закричала я. Слезы потекли по щекам….
Какая же я мать, если не уберегла ребенка?!
- А вот это ты прекрати! – вдруг довольно грубо дернула она меня за плечи, поднимая. – Девочка крепенькая! Катерина сейчас ее барсучьим жиром разотрет, в теплое завернет, да покормит. Вот и согреет. Даст Заступница, все обойдется. А вот что с тобой делать?! Ты на себя бы посмотрела! Хорошо, что муж не видит!
Наверное, она была права, но успокоиться я не могла, вновь и вновь вспоминая, как ударила меня первая капля дождя…. Как шлепнулась рядом ледяная горошина….
Если бы я не растерялась….
- Ванна готова. С травками, - подбежала к нам Аннушка, выбивая из недалекого прошлого. Накинула мне на плечи шаль.
- Вот и ладушки, - кивнула головой мама Лиза. – А ты, - вновь сурово посмотрела на меня, - пей, пока не остыло. А то вся гусиной кожей покрылась, зуб на зуб не попадает.
С этим она ошиблась. Вымокнуть и замерзнуть я успела, но колотило меня от запоздалого страха.
- Пей, пей, - ухватив меня за руку, мама Лиза помогла поднести кружку к губам. Прикосновение оказалось болезненным, но я стерпела.
Я – не важно, главное – Алена!
Горячее вино не обожгло, словно растопило, согрев горло и теплом скользнув в желудок. А потом рвануло огнем по венам, заставив еще сильнее задрожать от выходящего из меня холода.
- Ну, вот так-то лучше, - удовлетворенно протянула она, отдавая кружку Аннушке. – А теперь пойдем, милая, приведем тебя в порядок. А то скорее уж на чудище похоже, чем на графиню нашу. Это ж надо….
О чем она говорила, я поняла, когда оказалась напротив большого зеркала, занимавшего часть стены в холе.
Грязные туфли, подранное платье, от шляпки осталась только запутавшаяся в растрепанных волосах лента с поникшим бантом. Ссадины на руках, шее, плечах…. Глубокая царапина на виске….
- Отправь вестника графу Горину, что мы задержимся на несколько дней, - прошептала я, чувствуя, как на глазах вновь выступают слезы.