— В смысле — создал?
«А как Истинные себе вейров создают?»
Я закусила губу, и дог вздохнул. Вот честное слово, вздохнул!
«И чему вас там вообще в той дыре учат…»
— Танцам, этикету, живописи, — принялась перечислять я, но пес меня перебил:
«Это был риторический вопрос, цыпа. Твое унылое детство, отрочество и юность меня совершенно не интересуют. А что касается хальдагов… Вейров, таких, как я, они создают из своей плоти и крови, а еще магии, темной-претемной. Ты ведь в курсе, что они способны проникать в сознание любого живого существа?»
Неуверенно кивнула.
«Управлять его мыслями и поступками, а если понадобится, то и становиться им на время. Вот только последнее отнимает немало сил, а вселяться в вейров легко и почти не энергозатратно. Я — глаза и уши своего хозяина. Да если б не я…»
— То есть получается, возможно, сейчас я с ним, а не с тобой разговариваю? — перебила дога и нервно поерзала.
Блин! Нужно как можно скорее остаться наедине с той книгой и дочитать ее сегодня же, пока я еще где-нибудь не прокололась и не сглупила.
«Сейчас со мной, — покровительственно успокоил меня пес. — Если бы это был он, ты бы заметила разницу. Я хоть и часть его, но все равно другой. Лучше, согласна?»
— Да ты просто очаровашка, — облегченно выдохнула я, радуясь, что общаюсь со своей «шизофренией», а не со своим женихом (уж лучше она, чем он). Поддавшись невольному порыву, потянулась к догу и на радостях от души почесала его за ухом. — Можно я буду называть тебя Морсиком? Морок звучит немного грубо, а Морсик — просто отпадно. Самое то для такой невероятной собаки. Ну то есть вейра.
Удивительно, но дог за такое панибратское отношение и предложение стать Морсиком даже не попытался оттяпать мне конечность. Прифигел, наверное, и даже ни разу не рыкнул. Зато от двери раздалось громкое покашливание, которое можно было запросто принять за звериное рычание.
Я подняла глаза и увидела заслонку из стали в дверях, ну то есть своего жениха. Позади него маячила с самым страдальческим выражением лица, демонстративно касаясь шеи кончиками пальцев, его любимая фаворитка.
Оглядев нас с Морсиком, Мэдок вошел в комнату и поинтересовался со сталью в голосе:
— Леди Адельвейн, кто давал вам право душить мою наину?
Ну вот, приплыли.
Перестав чесать дога за ухом, я обменялась с ним взглядом и поднялась на ноги.
— Не понимаю, о чем вы.
— Об этом. — Герцог схватил Паулину за руку (без особой нежности, должна отметить, дикарь какой-то, честное слово) и, выдернув ее из-за своей спины, поставил передо мной как куклу и как доказательство моей вины.