Магистерий. Черный Петер (Кузнецова, Воскресенская) - страница 4

Он подозревал, что и другие это чуют. Нет дыма без огня, а Бьянка некстати подлила масла в этот огонь. Ее выходка была несколько больше, чем просто шалость и нарушение дисциплины. К тому же история с повешенным, случайно или нет, совпала с побегом ученика. Из всего этого можно было раздуть грандиозный скандал.

Но если директор Фоули ограничится дежурствами и карцером, а наблюдатель от Надзора не ловит мышей, то и слава богу.

― Вот ты где, Ро, Мордач, мать твою! Ты спер мою цацку! Ты спер цацку мою, жирная рожа!

От угла школы к крыльцу спешил, волоча метлу, Конрад Бакер, по прозвищу Дедуля, школьный истопник и дворник.

Физкультурник поперхнулся дымом.

― Чего? Какую цацку, ты в своем уме, Дедуля?

― Мою цацку! Ты знаешь, какую! А ну выворачивай карманы, показывай!

― С ума сошел? Пьяный черт! С утра глаза залил, или с ночи не проспался? Иди к себе. Эй! Что ты меня хватаешь? Пошел вон!

Лео и падре Кресенте с удивлением наблюдали, как расхристанный и явно не проспавшийся Дедуля, бросив метлу, пытается ухватить отступающего за колонну физрука.

― Падре, скажите ему, чтоб шел к себе! Совсем спятил. Дедуля, отвали, пока я тебе не вмазал, что ты пристал?

― Конрад, ― окликнул истопника падре Кресенте, ― что вы хотите от Рональда? Объясните нам.

― Пусть вернет что украл! — Дедуля возмущенно тыкал пальцем в физкультурника. ― Вор, гаденыш, обокрал спящего!

― Да тебе приснилось, ― догадался физкультурник, ― ему приснилось, падре, с пьяных глаз. Что у него красть? У него в каморке старье да мусор, дверь не закрывается. Кто угодно мог с улицы зайти. Почему я?

― Ты! Ты его видел и ты забрал! Сам мне подливал, с-с-собака!

― Я вообще не пью, особенно с такими как ты! Убери руки, пьянь!

Падре Кресенте покачал головой.

― Конрад, вы, похоже, и правда… не совсем трезвы. Постарайтесь выспаться, прийти в себя и высказать свои претензии Рональду в более приемлемой форме. Если вы к тому времени о них вспомните.

― Ты думаешь, я вру? Думаешь, я заливаю, да? Падре! Я не вру! Этот сукин сын спер мою цацку!

― О, падре, смотрите, ― сказал Лео, ― смотрите, это, кажется, Маттео Маллан.

За воротами стояли трое, и сторож, выбравшись из будки, отпирал им калитку.

На площадку перед крыльцом шагнул высокий сутулый мужчина в кургузом плаще поверх рабочих брюк, он волок за локоть подростка в синей школьной куртке. Тот не сопротивлялся, но брел понурившись, низко опустив голову. Следом за ними шла женщина ― не старая еще, и когда-то, наверное, красивая, но заморенная и словно бы выцветшая. В руке она комкала платочек, и то и дело промокала глаза.