– Да.
– Вы видели, как она уезжала?
– Да, – прошептала свидетельница.
– Насколько я понял, – возвысил голос Мейсон, – утром семнадцатого октября вы видели Паолу Картрайт живой?
Свидетельница прикусила губу.
– Не могу сказать, что видела ее лично, – наконец ответила она. – Я слышала шаги на лестнице, ведущей в ее комнату, видела такси, стоящее у дома, и женщину, которая села в него. Потом такси уехало. Я решила, что эта женщина – Паола Картрайт.
– То есть вы ее не видели?
– Я ее не видела.
– Далее, вы утверждаете, что записка написана Паолой Картрайт?
– Да, сэр.
Мейсон взял со стола фотокопию телеграммы, отправленной из Мидвика.
– Вы согласны с тем, что бланк телеграммы, фотокопию которого вы видите, также заполнен рукой Паолы Картрайт?
Свидетельница смотрела на фотокопию и молчала.
– Эти два документа написаны одним почерком, не так ли? – настаивал Мейсон.
– Да, – едва слышно ответила Телма Бентон. – Кажется, они написаны одной рукой.
– Кажется? Вы без малейшего колебания признали, что записку писала Паола Картрайт. А как насчет телеграммы? Она тоже написана рукой Паолы Картрайт?
– Да, – выдохнула свидетельница. – Ее написала Паола Картрайт.
– Значит, семнадцатого октября Паола Картрайт послала эту телеграмму из Мидвика.
– Полагаю, что да.
Судья Маркхэм постучал по столу.
– Миссис Бентон, прошу вас говорить громче, чтобы присяжные могли вас услышать.
Она подняла голову, взглянула на судью и покачнулась.
Клод Драмм вскочил на ноги.
– Ваша честь, совершенно очевидно, что свидетельнице дурно. Я снова прошу вас прервать заседание, хотя бы ради ее здоровья.
Судья Маркхэм покачал головой:
– Я считаю, что допрос следует продолжить.
– Если судебное разбирательство будет прервано до завтра, – воскликнул Драмм, – прокуратура, возможно, прекратит дело.
Перри Мейсон повернулся к обвинителю.
– Именно этого я и хочу избежать! – прогремел он. – Вы обвиняли миссис Форбс в совершении преступления, и она вправе рассчитывать на то, что суд присяжных оправдает ее. Прекращение дела оставит пятно на ее честном имени.
– Просьба отклоняется, – сухо заключил судья Маркхэм. – Задавайте вопросы, адвокат.
– Будьте добры объяснить, как Паола Картрайт могла оставить записку и отправить телеграмму семнадцатого октября, если, как вам хорошо известно, ее убили в ночь на шестнадцатое?
– Я протестую! – воскликнул Драмм.
Прежде чем вынести решение, судья Маркхэм несколько секунд вглядывался в побледневшее лицо свидетельницы.
– Протест отклоняется.
Мейсон положил перед свидетельницей записку, оставленную миссис Картрайт.
– Разве не вы писали эту записку?