— Как спасение Германии связано с присягой этому человеку? — доктор указал на меня.
— Если такие, как герр знахарь сражаются против нас, то не будет нашей победы, не будет счастья у немецкого народа, когда не вернутся домой лучшие сыновья Рейха, прольётся слишком много крови и слёз, — уже намного спокойнее произнёс Ганс. — У нашей армии нет ничего и никого, кто бы сумел что-то противопоставить ему. Если бы он не был против войны, то наша армия давно бы умирала от страшных болезней. Некому было бы держать винтовки в руках. Уж поверьте, я знаю, о чём говорю и хорошо представляю возможности господина Киррлиса.
— Ты убивал немецких солдат? — хмуро спросил меня Адольф.
— Да. И буду убивать дальше, пока они не покинут чужую землю, — спокойно ответил я.
— Проклятье, — едва слышно буркнул доктор.
— Добавлю ещё, что для вашего спасения придётся убить одного из ваших соотечественников. Выбора особого нет — или он, или вы, — всё тем же спокойным тоном продолжил я и решил добавить чуть-чуть пафоса и мрачности в равных долях. — В книге Мёртвых уже вписана свежая душа, твоя, доктор! — перешёл я на «ты» с немцем. — Нужна другая, чтобы её заменить.
— Мне нужно подумать, — не поднимая на меня глаз, тихо произнёс Адольф.
— Адольф!..
— Оставь его, Ганс, — остановил я своего спутника, потом обратился к доктору. — Я дам тебе времени до завтрашнего вечера. После пяти будь здесь и жди меня. Если тебя здесь не будет или ты не откроешь дверь, то посчитаю это за отрицательный ответ. Напомню, что жить тебе осталось всего несколько дней, и только я могу отвести от тебя смерть. До завтра.
Уже на улице Ганс сказал мне:
— Зря не дали мне додавить его, герр знахарь. Я бы сумел его уговорить принять ваше предложение. А сейчас как бы он не совершил какую-нибудь глупость.
— Не совершит, — успокоил я его. — Пожалуй, раз с одним пациентом не вышло, то можно посетить другого.
— Поздно уже, комендантский час начал действовать.
— Мне это никак не помешает передвигаться по городу.
— Я к тому, герр знахарь, что придётся пешком идти. Так как все возницы уже разъехались по домам, — уточнил он.
— Дойдём, ходить на свежем воздухе полезно.
Немец ничего не сказал в ответ, но всем своим видом показал, что эти прогулки на морозе полезны кому угодно, но только не ему.
Следующий больной был из комендантских служащих — помощник военного коменданта по каким-то делам. Сейчас он отлёживался дома из-за обострения болезни. Он, как и недавно Ганс, часто плевался кровью с гноем и испытывал сильные боли в груди и трудности с дыханием. Но болел не туберкулёзом или чахоткой, как называли эту болячку простые люди. Диагноз — множество мелких опухолей и гной в правом лёгком, которое уже почти не работало. Избавить своими силами его от болезни я не мог, требовался ритуал жертвоприношения или огромный запас маны, чтобы перевести её в жизненную энергию. Стоит ещё сказать, что «комендач» был зол на командование и фюрера, которое вместо лечения направило его служить, мол, ты же патриот. В итоге всё вышло с точностью до наоборот: вместо патриотизма с каждым днём, который усиливал мучения, в душе у Клоса Фишера зарождалась ненависть. Дело дошло до откровенных злых высказываний им в адрес страны и правительства. К счастью, он только-только перешёл к этой вехе и ещё не успел разрушить свою карьеру и авторитет. За моё предложение сделать его здоровым, он ухватился, как хватается утопающий за соломинку. Поклясться кровью, при этом искренне желая служить? Ха, да легко! После того, как я применил к нему несколько средних лечений, и это заметно улучшило его здоровье, он поклялся мне в верности. Магия подтвердила его искренность. Осталось только провести ритуал, чтобы полностью вылечить немца. Но этим я займусь завтра, заодно и начальника госпиталя избавлю от огромного червя, проевшего печень.