— Возьми тулупчик, — стоило мне замолчать, как слово взял Семянчиков, который снял с себя короткий овчинный тулуп и передал его Кулебякину. — А то замёрзнешь за время беседы.
— Спасибо.
Есин передал свою верхнюю одежду второму военнопленному. Тот принял полушубок неохотно, продолжая не доверять и ненавидеть нас.
— Погодите, — встрепенулся Кулебякин, — если охрана так крепко спит, то вы можете вывести нас из лагеря!
— Всех?
— Да.
— Как ты это представляешь? Здесь около тысячи человек, многие не ходят уже. Остальные ослаблены и не перенесут длительный марш.
— Лучше умереть на свободе, чем за колючей проволокой, — подал голос парень.
— Лучше вообще не умирать, но на войне с этим сложно, — ответил я ему. — Вывести вас из города я могу, но подумай сам, сколькими жизнями товарищей ты готов за это заплатить. Защищать ваш отряд не в моих силах. У меня нет такого количества солдат и транспорта. Зато имеются задания и планы в деле борьбы с немцами. Они, немцы, вас найдут если не утром, то днём по следам. К этому времени половина твоих товарищей будет мертва или умирать в сугробах. Ты этого хочешь? — я не чурался применять лёгкое ментальное внушение, играя на чувствах и душевных метаниях обоих собеседников. — Да, в лагере они тоже умирают. Но эти смерти я постараюсь своей помощью уменьшить.
— А дальше? Что ты хочешь потом? — спросил Кулебякин.
— Когда вы вернёте силы, я принесу оружие и помогу вам уйти отсюда. Либо вы примете свой последний бой, отомстив за плен и унижения. Это будет лучше, чем умереть уже завтра. Я даже могу рассказать, как это будет, — я продолжил давить на Кулебякина и его товарища. — Вы без сил будете лежать в снегу, а немецкие автоматчики с шутками и смехом станут расстреливать вас, как в тире. Кого-то примутся рвать живьём их собаки.
— А мож и стрелять не станут, штыками переколят, как поросят и всё, — добавил Прохор.
— Или так, — кивнул я, соглашаясь с беролаком.
Кулебякин повернул голову к парню и сказал:
— Федь, подними нашу ячейку и веди сюда. Только тихо чтобы.
Тот угукнул, недобро посмотрел на меня с помощниками и неторопливо отошёл от нашей компании.
— А вы лекарства не привезли? В лагере очень много больных и раненых, а немцы отказываются им помогать, — вновь обратил свой взгляд на меня мужчина.
— Нет. В моём отряде их почти нет.
Тот тяжело вздохнул, помолчал с минуту и вновь спросил:
— Раненых и больных сможете забрать? Есть те, кто не переживёт ближайшие дни без помощи.
Я ненадолго задумался, потом ответил:
— Только тех, кто переживёт путь в санях, это по времени около дня будет. И я сам отберу их.