— Вот же гад, такой полушубок испортил, — со злостью сказал волколак, глядя на лежащего у его ног бесчувственного пулемётчика.
— А ты бы с ними не играл, а бил как все — тишком, — рядом возник Прохор. — Вон Терентий тоже решил ужаса нагнать на спящих в последней избе. Взял и оборотился в волка на глазах у одного из фашистов, который решил до ветру сходить. И за это получил в бок штыком. Только от другого немца, который проснулся, увидел волка рядом и пырнул его, думая, что это простой зверь. А Терентий, этот дурень, его ещё и порвал насмерть после этого. А ведь говорил же всем — живыми брать. Вот он ужо от меня в лагере получит, — и Прохор многообещающе потёр ладони. — А лорд добавит за то, что приказ его нарушили. Ладно, хватай этих и к саням тащи.
— Сделаю, дядька Прохор.
— И оружие их не забудь.
Восемнадцать немцев были связанны и уложены в сани. Ещё трое ренегатов, которые были не нужны в плане лорда, были убиты на месте, а их тела присоединены к живым оккупантам. Позже мертвецов выбросят где-нибудь под кустом, чтобы не грязнить рядом с деревушкой. Прохор ещё хотел отправить на небеса пару местных полицейских. Но на их защиту встали местные жители.
— Свои они, люди добрые, наши. Никого не обижают, партизан не гоняют, окруженцов не ловили, — запричитала какая-то старуха, когда связанных местных полицейских в одном нательном белье повели к саням, чтобы там им свернуть головы. — Немцы приказали нам в своей деревне назначить полицейских со старостой. Вот они и согласились. А что было делать, а, скажите на милость? Они бы ещё и расстреляли бы кого-нибудь.
Прохор оценил взглядом молодых парней, которые стояли перед ним полуголыми и босые, с белыми, как снег лицами, от страха. Каждому точно исполнилось восемнадцать лет.
— Дезертиры? — нахмурился он.
— Нет, — замотали они головами, — нет, дяденька. Мы из окружения шли от Минска, в плен попали ещё летом, а немцы нас отпустили, когда узнали, что местные мы.
— Считай, что дезертиры, — недобро сказал Есин.
Под его взглядом те ещё больше съёжились. И непонятно было от чего сильнее тряслись: от мороза или под злым взглядом волколака.
— Пощадите, — старуха рухнула на колени перед оборотнями. — Они ничего плохого не сделали. Не убивайте, не надо, — она зарыдала, — ведь вы не немцы, чтобы своих, советских людей губить.
— Они присягу нарушили вообще-то, — буркнул Есин, потом махнул рукой. — А-а, ладно, живите. Но будете служить дальше, ясно? Вы теперь партизаны, поступившие по приказу командования на службу врагу, чтобы собирать сведения и помогать нашим боевым группам.