— Внешний? — задал он единственный вопрос.
Малфой посмотрел на него укоризненно и покачал головой. А потом сделал большие глаза, радостно ухмыльнулся и вымелся из кабинета.
Снейп философски вздохнул и отхлебнул из бокала. Элитный скотч приятно согрел горло.
— Держи! — довольный собой Малфой протянул ему небольшую старую тетрадь. — Снял фамильные чары с дневника одного своего родственника… Цени! Раз уж ни прямо сообщить, ни намекнуть я не могу, зато так ты точно все выяснишь.
Люциус призвал непочатую бутылку Chivas Regal и со словами «с меня причитается» сделал недвусмысленный жест в сторону камина.
— Можно подумать, это у меня день рождения, вот, ценные подарки дарят, — сыронизировал Снейп, хотя было ему вовсе даже не смешно. Если Люциус Малфой жертвует часть фамильных рецептов, да еще и делится своим коллекционным запасом…
«Он очень хочет, чтобы я все выяснил. Более того, сдается, это для него жизненно важно».
Снейп не стал злоупотреблять гостеприимством и, подхватив одной рукой «подарки», направился к камину.
— Как только к тебе придет хорошая мысль, — Люциус смотрел с надеждой, — я хочу быть первым, с кем ты ею поделишься.
— Даю слово, — поднял палочку Снейп.
Аристократ поморщился, словно у него заныли зубы.
— Ладно. Клянусь, — смилостивился Северус, и Малфой вздохнул с облегчением.
«Кажется, отдых в выходные, равно как и занятия с Гарри, мне не светят, — думал Северус, выходя из камина в своих апартаментах. — И будет удивительно, если директор в школе и не засечет использование моего камина. Интересно, на что придумает сослаться Люциус в следующий раз».
И он бережно раскрыл тетрадь.
Подумать только, «Зелье истинной сути»! Рецепт абсолютного антидота от любых превращений, что оборотного, что анимагического, который считали давно утерянным, всплыл довольно неожиданно. О да, Малфой действительно кровно заинтересован. Кто же все-таки так талантливо представляется Грюмом? Неужели кто-то из Пожирателей, как и Блэк, сумел сбежать? Но Северус не знал ни одного анимага среди тех, кто оставался в тюрьме. Научились?
Он начал готовить основу для зелья, перебирая в уме возможные варианты, и все больше склонялся к тому, что это, скорее всего, Рабастан Лестрейндж. Но кто тогда сидит в Азкабане? Или тот инсценировал смерть, которую доблестные стражи тюрьмы замолчали?
***
Барти Крауч был в очень своеобразном раздрае. С одной стороны, у него болел глаз, отчего периодически одолевала злость на главного виновника этого безобразия. С другой… С каким наслаждением он сделал бы это сам! Не это ли он представлял, каждое утро брея рожу ненавистного аврора?