— А… хорошо. Скажу, конечно. А что у вас случилось?
Флер была очень взволнована, и Гарри быстро догадался:
— Вы поссорились с Гермионой?
— Понимаешь, она рассказала мне про твои… твое родство с профессором Снейпом. Оказалось, это секрет. Она очень этого не хотела, но оказалось, что мои чары… врожденные, ты же знаешь о природе вейл и их потомков?
Гарри кивнул и одновременно пожал плечами. Что-то он, конечно, знал. Но вряд ли многое.
— Оказывается, если мы очень расположены к кому-то своего пола, что бывает очень-очень редко, то наши чары действуют и на них. Прежде всего вызывая доверие.
— Вот оно как…
— Ах да. Клянусь своей магией не разглашать тайну вашего кровного обмена, если не получу разрешения от каждого из вас.
— Флер… А ты не преувеличиваешь серьезность всего этого?
— Гарри… лучше преувеличить, чем недооценить и потом кусать локти… и потерять ту единственную, кого могла бы и хотела бы называть подругой. Или… можете стереть мне память, только… я боюсь. Может быть, у вас есть знакомый профессиональный менталист?
Гарри задумался. Нет, способности Северуса он выдавать не будет, но посоветоваться надо.
Флер смахнула слезинку и подобралась, как кошка перед прыжком.
— Сейчас я сделаю тебе прическу, и мы выйдем. Ты позволишь мне уложить твои волосы?
Гарри кивнул.
Мисс Делакур достала палочку и очень быстро произнесла по-французски какую-то длинную фразу. Гарри, конечно, ничегошеньки не понял и не запомнил. Вот только голова немного зачесалась, но Флер провела по ней рукой, и все прошло.
После этого их мучили относительно недолго — всего полчаса, а потом пора было отправляться на ужин. Вот когда уроки-то учить, скажите на милость? Хотя Гарри был не против небольшого внепланового отдыха, ему было чем заняться, куда более интересным. Например, новой начинкой пластиковых пулек…
***
Увы, стоило ему заговорить с Гермионой по поводу Флер, как свободное время окончательно иссякло. Общаться с француженкой подруга не желала категорически. Но не отвечать ей считала невежливым… Так что Гарри пару дней, когда не был занят зельем и уроками, передавал по одной-две фразы от одной стороны конфликта к другой, чувствуя себя при этом кем-то вроде почтового попугая.
— Гермиона, может, ты уже сама с ней поговоришь? — Гарри был готов взбелениться, но из последних сил сдерживался. — Или письмо напиши, я хоть почтовой совой себя почувствую, а не попугаем. А то я между вами летаю голубем мира вместо того, чтобы свои проблемы решать.
— Гарри, ты не понимаешь, она… Я же нарушила свое обещание!
— Так не клятву же!