Я посадил Хейди на пол и снял с нее куртку. Линда попыталась проделать то же самое с Ваньей, но та запротестовала, потребовала сначала снять с нее сапоги, чтобы она смогла переобуться в золотые туфли.
По обеим сторонам коридора было по комнате. В одной играли разгоряченные дети, в другой стояли и разговаривали несколько родителей. В коридоре, уходившем дальше вглубь квартиры, стоял спиной к нам Эрик и беседовал с семейной парой из нашего садика.
— Привет! — окликнул его я.
Он не повернулся. Я положил куртку Хейди на пальто, лежавшее на стуле, и встретился взглядом с Линдой, она искала, куда бы пристроить Ваньину куртку.
— Зайдем сами? — спросила она.
Хейди обхватила руками мою ногу. Я поднял Хейди и сделал несколько шагов вглубь коридора. Эрик обернулся.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — ответил я.
— Привет, Ванья! — сказал он.
Ванья отвернулась в сторону.
— Давай ты подаришь Стелле подарок, — сказал я.
— Стелла! К тебе Ванья пришла! — крикнул Эрик.
— Сам подари, — сказала Ванья.
Из группы детей встала Стелла. Она улыбалась.
— Поздравляю тебя с днем рождения, Стелла, — сказал я. — Ванья дарит тебе подарок. — Я взглянул на Ванью: — Отдашь сама?
— Ты, — ответила она тихо.
Я взял подарок и протянул его Стелле.
— Это от Ваньи и Хейди, — сказал я.
— Спасибо! — ответила она и разорвала упаковку. Увидев, что это книга, она положила ее на стол к другим подаркам и вернулась к детям.
— Как дела? — сказал Эрик. — Все норм?
— Да-а, — сказал я и почувствовал, что рубашка прилипла к груди. Он же не мог этого заметить, да?
— Какая славная квартира, — сказала Линда. — Трешка?
— Да, — кивнул Эрик.
У этого Эрика вечно вид человека себе на уме, как будто у него есть кое-что на того, с кем он говорит; его не поймешь, эту его полуулыбочку можно с равным успехом принять и за иронию, и за теплоту, и за робость. Будь он яркой или сильной личностью, я бы на этом месте насторожился, но он был тусклый, не то от слабости, не то от безволия, поэтому, что он там себе думает, не тревожило меня ни в малейшей степени. Но меня заботила Ванья, она стояла, прижавшись к Линде, и смотрела в пол.
— Остальные сидят на кухне, — сказал Эрик. — Там есть вино, если хотите.
Хейди уже зашла в комнату. И теперь стояла перед стеллажом и держала в руках деревянную улитку. Та была на колесиках и со шнурком, чтобы возить ее за собой.
Я кивнул семейству в коридоре.
— Привет, — сказали они.
Как же его зовут? Юхан? Или Якоб? А она, что ли, Пиа, да? Черт, нет, его Робин зовут.
— Привет, — сказал я.
— Все путем? — спросил он.
— Да-да, — кивнул я. — А у вас?