Она безразлично улыбнулась в ответ на мои слова. Какая-то в ней чувствовалась тоска, несчастность.
— Черт! — вдруг ругнулcя Линус и вскочил со стула. — Что они там вытворяют?
Он ринулся в ванную и вернулся, ведя перед собой Ванью и Акиллеса. Ванья улыбалась от уха до уха, Акиллес выглядел немного виноватым. Рукава его пиджачка были насквозь мокрые, а голые Ваньины руки блестели от воды.
— Они залезли руками в толчок чуть не по плечо, — доложил Линус. Я посмотрел на Ванью и не смог сдержать улыбку.
— Так, молодой человек, вам надо переодеться, — сказал Линус, препровождая Акиллеса в коридор. — А потом вымыть руки с мылом.
— Ванья, тебя это тоже касается, — сказал я, вставая. — Давай-ка в ванную.
Она вытянула руки над раковиной и посмотрела на меня:
— Я играю с Акиллесом!
— Вижу. Но разве обязательно по такому случаю лазить руками в унитаз?
— Да, — сказала она и засмеялась.
Я согрел руки под горячей водой, намылил их и стал тереть Ванье руки от пальцев до плеч. Вытер их, поцеловал Ванью в лоб и отправил играть дальше. Извиняющаяся улыбка, с которой я возвратился на свое место на кухне, была излишней, интермеццо никого не взволновало, включая и Линуса; вернувшись за стол, он продолжил с прежнего места рассказ о том, как у него на глазах в Таиланде обезьяны набросились на какого-то мужика, но даже бровью не повел, когда все заржали, и как будто вдыхал в себя их смех, чтобы за счет его энергии раздухариться еще больше, что ему сполна удалось: пошла вторая волна смеха; и только тогда Линус наконец улыбнулся, но не сильно и, что меня поразило, не своему остроумию: он как будто с удовлетворением купался в порожденном им самим смехе. «Да, да, да?» — сказал он и махнул рукой. Суровая женщина, до того смотревшая в окно, придвинулась к столу и перегнулась через него в мою сторону.
— Трудно, наверно, когда у детей такая маленькая разница? — спросила она.
— И да, и нет, — сказал я. — Иногда мы устаем. Но все равно с двумя легче, чем с одним. С одним как-то тоскливо, на мой взгляд. Я всегда хотел трех детей, тогда они могут группироваться в разные альянсы. И у них численное преимущество перед родителями.
Я улыбнулся, она ничего не ответила, и тут до меня дошло, что у нее один ребенок.
— Но и с одним тоже бывает замечательно, — сказал я.
Она подперла щеку рукой.
— Я бы очень хотела, чтобы у Густава был брат или сестра, — сказала она, — мы вечно вдвоем да вдвоем.
— Ну нет, у него полно друзей в саду, — сказал я. — Этого достаточно.
— Все упирается в то, что у меня нет мужа, — сказала она. — Без него проблема не решается.