— Привет, Ванья, — сказал он. — Весело тебе тут?
Не удостоившись ни вербального, ни визуального контакта, он взглянул на меня.
— Надо Юкке позвать тебя к нам домой, — сказал он Ванье, подмигнув мне. — Придешь?
— Да, — сказала Ванья, и глаза ее немедленно расширились. Юкке — самый высокий мальчик в саду, она и мечтать не могла сходить к нему в гости.
— Тогда мы это устроим, — ответил Густав. Он сделал глоток красного вина и промокнул губы тыльной стороной ладони. — Пишешь что-то новое? — спросил он меня.
Я пожал плечами:
— Да, пишу.
— Ты работаешь дома?
— Да.
— А как ты это делаешь? Сидишь и ждешь вдохновения?
— Нет, так далеко не уедешь. Просто работаю каждый день, как и ты.
— Интересно, интересно. Но дома многое отвлекает?
— Ничего, справляюсь.
— Тогда хорошо.
— Пойдемте все в столовую, — позвала Фрида. — Споем Стелле деньрожденную песню.
Она вытащила из кармана зажигалку и запалила все пять свечек.
— Какой красивый торт! — восхитилась Миа.
— Скажи? И в нем нет ничего вредного, — сказала Фрида. — В креме ни грамма сахара.
Она подняла блюдо.
— Эрик, можешь пойти выключить свет? — попросила она, пока гости вставали из-за стола и перемещались в коридор. Я шел за руку с Ваньей и как раз успел встать у дальней стены, когда в темном коридоре появилась Фрида со светящимся тортом в руках. Как только ее стало видно сидящим за столом в комнате, она запела «Ja må hon leva»[2], остальные взрослые подхватили песню, и она гремела в маленькой гостиной, пока Фрида ставила торт на стол перед Стеллой, которая глядела сияющими глазами.
— Можно задувать? — спросила она.
Фрида кивнула, не переставая петь.
Свечи были задуты под всеобщие аплодисменты, я тоже хлопал. Потом включили свет и несколько минут раздавали ребятам торт. Садиться за стол Ванья отказалась, только у стены, где мы и устроились, она — с тарелкой на коленях. Тут я наконец заметил, что она без туфель.
— А где твои золотые туфли? — спросил я.
— Они глупые, — буркнула Ванья.
— Нет, они очень красивые. Как у настоящей принцессы.
— Они глупые.
— Но где они?
Молчит.
— Ванья? — повторил я.
Она подняла на меня голову: губы в белом креме.
— Там, — сообщила она, кивнув в сторону второй гостиной.
Я пошел туда, огляделся: туфель нет. Вернулся обратно.
— Куда ты их положила? Я не вижу.
— На цветке.
На цветке? Я вернулся обратно, осмотрел весь подоконник с цветами: ничего. Может, она юкку имела в виду?
Точно. Лежат в горшке под пальмой. Я взял их в руку, отряхнул от земли, потом сходил в ванную и оттер остатки, а только затем поставил в коридоре под стул, на котором лежала ее куртка.