— У нас травяной, — ответила Линда, — ты его вряд ли захочешь. Но вода там в чайнике еще оставалась.
— Да, ваш я не хочу, — ответил я и пошел на кухню. Пока вода кипятилась, я взял карандаш, залез на стул и пометил все бутылки. Одна риска на этикетке, незаметная, если о ней не знать. Вел я себя как отец подростка и чувствовал себя по-дурацки, но и другого способа с этим разобраться не видел. Я был против того, чтобы человек, который сидит с моим ребенком и, за исключением нас с Линдой, больше всех занимается им, пил спиртное, оставаясь с ребенком наедине. Потом я положил в кружку пакетик и налил кипяток. Глянул на «Нален», там на кухне намывали пол и шел пар из посудомоечной машины.
Из прихожей донеслись звуки, сопровождающие прощание, и я понял, что Микаэла собралась домой. Вышел в коридор, сказал ей «пока», потом сел за компьютер, открыл интернет, проверил почту, писем не было, заглянул в пару газет и нагуглил себя. Порядка двадцати девяти тысяч упоминаний. Цифра колебалась вверх-вниз, как биржевой индекс. Я полистал и покликал наугад. Избегая интервью и газетных рецензий, заглянул в блоги. Один блогер писал, что мои книги не годны даже жопу подтереть. Забрел на страницу не то маленького издательства, не то журнала. Встретил свое имя в подписи к портрету Уле Роберта Сунде, сообщавшей, что писатель рассказывает всем, кто готов его слушать, как ужасна последняя книга Кнаусгора. Наткнулся на документ тяжбы о границах участка, в которой, очевидно, участвовал кто-то из Кнаусгоров — речь шла о стене гаража, то ли длиннее, то ли короче нормы на несколько метров.
— Чем занимаешься? — спросила Линда у меня за спиной.
— Гуглю себя. Тот еще ящик Пандоры. Ты себе не представляешь, что пишут эти неленивые люди.
— Брось, иди лучше со мной посиди.
— Сейчас иду, только два маленьких дела закончу.
На следующее утро, отдав Ванью Ингрид в районе восьми утра, я пошел в кабинет. До трех писал доклад и в половине четвертого вернулся домой. Линда принимала ванну, она собиралась вечером на ужин с Кристиной. Я пошел на кухню и проверил бутылки. Из двух было отпито.
Я зашел к Линде и сел на крышку унитаза.
— Привет, — сказала она и улыбнулась. — Купила вот себе бомбу для ванны сегодня.
Над ванной стоял сугроб пены. Линда приподняла руку, усаживаясь повыше, тоже облепленная пеной.
— Слушай, нам надо поговорить, — начал я.
— Да?
— О твоей маме. Помнишь, я недавно говорил, что странным образом исчезает спиртное?
Она кивнула.
— Я вчера пометил уровень на бутылках. Чтобы проверить. И сегодня из бутылок пили. Если это не ты, значит, твоя мама.