— Привет, — сказал я и заглянул девочке в глаза. Ни одна мышца ее лица не дрогнула.
— Заходите! — пригласил я и отступил на шаг.
— Можно мы коляску в квартиру закатим? — спросила Хелена.
— Конечно. Пройдет или открыть вторую створку двери?
Пока Хелена возилась с коляской, протискивая ее в дверь, Андерс в коридоре снимал с себя верхнюю одежду.
— А где сеньора? — сказал он, растирая руки.
— Отдыхает, — ответил я.
— Все в порядке?
— Да.
— Отлично! — сказал он. — Ну и холодрыга на улице!
Крепко вцепившись руками в перекладину коляски, к нам в коридор въехала юная девица.
Хелена поставила коляску на тормоз, вытащила девочку и, пока та замерла на полу, сняла с нее шапку и расстегнула молнию на красном комбинезоне. Под ним на ней было синее платье, белые колготы и белые туфли.
Из спальни вышла Линда с сияющим лицом. Она поцеловала Хелену, а потом они долго обнимались, глядя глаза в глаза.
— Какая ты красавица! — сказала Хелена. — Как тебе удается? Помню, когда я была на девятом месяце…
— Просто старое платье для беременных, — ответила Линда.
— Тебе очень идет. Красавица!
Линда довольно улыбнулась, потянулась вперед и чмокнула Андерса.
— Шикарный стол! — прокомментировала Хелена, входя в гостиную. — Вау!
Не зная, куда себя деть, я пошел на кухню, якобы что-то проверить, но на самом деле переждать, пока все войдет в берега. Но тут же снова позвонили в дверь.
— Ну? — сказал Гейр, когда я открыл ее. — Успел все отмыть?
— А чего это вы сегодня? Мы же на понедельник договаривались. У нас народ собрался Новый год отмечать, так что вы прямо некстати, — ответил я. — Ну ничего, попробуем вас как-нибудь втиснуть…
— Привет, Карл Уве, — сказала Кристина, целуя меня. — Вы в порядке?
— Еще в каком, — сказал я и отошел от двери, чтобы они могли раздеться.
Тут и Линда вышла с ними поздороваться. Еще несколько поцелуев, еще снятые пальто и ботинки, наконец, все заходят в гостиную, где несколько минут дочка Хелены и Андерса, ползком изучающая местность, служит спасительным объектом всеобщего внимания, но потом ситуация приходит в норму.
— Я гляжу, вы рьяные хранители рождественских традиций, — сказал Андерс, кивая на елку в углу.
— Отдали за нее восемьсот крон, — сказал я. — Так что будет стоять, пока в ней жизнь теплится. Мы денег на ветер не бросаем.
Андерс заржал.
— Господин директор начал шутить!
— Да я не переставал. Просто вы, шведы, ни черта не понимаете из того, что я вам говорю!
— Ага. Сначала я вообще ни слова разобрать не мог.
— Так вы в этом году купили елочку для нуворишей? — спросил Гейр, пока Андерс тараторил на псевдонорвежском, как это всегда делают шведы: побольше