[11], иногда
gutt[12], который для шведского уха звучит комично, и все это с энергией и энтузиазмом и задирая интонацию в конце каждой фразы. Это, естественно, не имело ничего общего с моим диалектом, из-за чего они называли его нюнорском
[13].
— Мы нечаянно, — сказал я и улыбнулся. — Такая огроменная елка ни к чему, признаю ошибку. Но когда мы ее покупали, она казалась гораздо меньше. Когда уж сюда притащили, поняли, до чего она здоровая. Признаюсь, у меня всегда были большие проблемы с определением размеров на глаз.
— Андерс, а ты знаешь, что такое kjempe? — спросила Линда.
Он покачал головой:
— Я знаю avis[14]. Gütt[15]. И vindu[16].
— Представь себе, это наше jätte. Кjempestor значит «очень большой».
Линда боится, что я мог обидеться? Или чего это она?
— Я только через полгода поняла, что это одно и то же слово, — продолжала она. — Наверняка есть куча слов, которые я считаю понятными, а на самом деле не понимаю. Я боюсь подумать, как я два года назад переводила Сетербаккена. Тогда я норвежского вообще не знала.
— А Гильда? — спросила Хелена.
— Нет, она знала меньше моего. Но я не так давно открыла книгу, первые страницы, вроде все нормально. Кроме одного слова. Я краской заливаюсь, когда думаю об этой ошибке. Я перевела stua, гостиная, как stuga[17]. Получилось, что он сидит в домике, а не в гостиной, как в тексте.
— А как будет stuga по-норвежски? — спросил Андерс.
— Нytte, — ответил я.
— А, hytte! Да, есть разница, — сказал он.
— Но никто нам на вид не поставил, — сказала Линда. Она смеялась.
— Кто хочет шампанского? — спросил я.
— Давай я принесу, — сказала Линда.
Принеся бутылку, она составила вместе пять бокалов и начала снимать металлическую сетку, слегка отвернувшись и прищурив глаза, словно бы ожидая, что пробка выстрелит в потолок. Но она ткнулась ей в руки с мокрым хлопком, и Линда занесла бутылку, из которой выпирало шампанское, над бокалами.
— Хай-класс, — сказал Андерс.
— Я когда-то давно работала в ресторане, — сказала Линда. — А вот с наливать у меня беда. Глазомера не хватает, и разлить вино по бокалам вечно превращалось в лотерею — то перелью, то недолью.
Она выпрямилась и стала передавать нам по одному еще пузырящиеся бокалы. Себе она налила безалкогольного.
— Скол[18]! И добро пожаловать!
Мы чокнулись. Когда шампанское было выпито, я пошел на кухню заняться омарами. Гейр пошел со мной и уселся на стул у кухонного стола.
— Омары, — начал он. — Поразительно, как ты мигом перестроился на шведскую жизнь. Я прихожу к тебе в Новый год, ты живешь тут всего два года и подаешь традиционную шведскую еду.