Реми сделал шаг из тени.
– Привет, мини-шеф, – сказал Лингвини, облегчённо выдохнув. – Я надеялся, что ты вернёшься домой. Но тебя там не было... Мне показалось это неправильным, обрывать всё так, как это вышло у нас, так что...
Реми слушал Лингвини довольно рассеянно, зная, что крысы могут быть обнаружены в любой момент.
– Послушай, – продолжал Лингвини, – я не хочу ссориться. На меня давит так много всего в последнее время. Многое изменилось, и это произошло так быстро, понимаешь? Внезапно я – наследник Гюсто, то есть я должен быть тем самым Гюсто, или, сам понимаешь, люди будут разочарованы.
Эмиль прятался на высокой полке в пищевой кладовой. Он как мог пытался не шевелиться и оставаться на месте, но голод сказал своё решающее слово. Эмиль просто не смог устоять перед сочной гроздью винограда, свисавшей прямо перед ним.
Он медленно наклонился вперёд, обхватил губами виноградину, втянул её в пасть, сорвав со стебля, и проглотил целиком. Вкуснятина! Затем потянулся за следующей ягодой.
Лингвини всё продолжал свою повинную речь:
– Понимаешь, я никогда никого не разочаровывал только потому, что никто от меня ничего и не ожидал. И единственная причина, по которой кто-то чего-то от меня теперь ожидает, – это ты.
Реми прислушался к словам Лингвини. Он чувствовал всё то же Лингвини, действительно чувствовал.
– Я был к тебе несправедлив. Ты меня никогда не подводил, и я никогда не должен об этом забывать. Ты был мне настоящим другом.
Вытянувшись в попытке добраться до последней виноградины, Эмиль потерял равновесие и сорвался с полки, а затем плашмя рухнул на пол.
– У-уф, – простонал он.
Небольшой сырный круг упал с полки вслед за Эмилем и приземлился прямо на его набитый живот. Виноградины, которые он глотал, не разжёвывая, начали пулями вылетать из его рта.
– Ты самый лучший друг, о котором парень вроде меня может только... – продолжал Лингвини, пока ему в лицо внезапно не полетели виноградины. – Что это такое? Что здесь происходит? – закричал он.
Он рванул на себя дверь в кладовую и застал с поличным Эмиля и ещё нескольких крыс. С лицом, выражавшим лишь потрясение и разочарование, Лингвини взглянул на Реми, в то время как остальные крысы бросились прочь с места преступления.
– Так ты решил меня обокрасть? – изумлённо спросил Лингвини. – Как ты мог? Я считал тебя своим другом. Я пощадил тебя, спас твою жизнь! Я тебе доверял!
Отчаянно жестикулируя, Реми пытался извиниться и объясниться, но уже ничего не мог поделать. Лингвини схватил швабру и гневно ткнул ею в маленькую группу крыс, выталкивая их через задний двор обратно в переулок.