Мы поздравили друг друга с Пасхой и тут я увидел… Лизу!
– Лиза, ты здесь, тебя отпустили на праздники домой? – забыв даже похристосоваться, я бросился к тетушке.
– Христос Воскресе! – ответила Лиза, – Нет, Саша, я совсем ушла из монастыря, не стала принимать постриг. Это длинная история я тебе после расскажу.
– Лиза, позволь представить тебе моего друга и начальника, Главного Штаба полковника и кавалера боевых орденов российских, Сергея Семеновича Агеева, – я обернулся к Агееву и увидел, что он, не отрываясь, смотрит на тетушку.
– Польщен и рад знакомству, – запинаясь, ответил Агеев, целуя Лизе руку.
– Христос Воскресе, господин полковник, – сказала в ответ Лиза и трижды поцеловала Агеева.
Я впервые заметил, что Агеев покраснел, бледным я его уже видел, но раскрасневшимся как гимназист, которого впервые поцеловала одноклассница, – нет.
За обедом он, не отрываясь, смотрел на Лизу, которая была в плотно повязанном платке и в почти монастырском платье, только с белым кружевным воротничком. Я подумал, что она не хочет показывать свои седые волосы, а так платок обрамлял только лицо, скрывая волосы и лик у нее был просто иконописный, глаза же светились какой-то внутренней не то силой, не то христианской любовью ко всем живущим, скорее именно второе. Видимо, этот «свет» заметил и Сергей, поэтому он так неотрывно смотрел на Лизу.
После обеда Агеев пошел в выделенную ему комнату и по дороге сказал мне: «Сегодня я увидел сошедшего с небес ангела».
Я же прошел в кабинет к деду. Он заметно сдал с момента нашего расставания, под глазами появились мешки и цвет лица был какой-то землистый.
– Дед, ты выглядишь усталым, тебе нельзя так много работать, – сказал я, – я понимаю у тебя много дел, но разве ты не сам говорил, что на все есть управляющие.
– Эх, внучек, конечно, есть управляющие, но ведь ими управлять нужно и глаз да глаз иметь, а то разворуют все хозяйство, оглянуться не успеешь, если почувствуют слабину.
– А что Лиза, почему она здесь и ушла из монастыря?
И дед рассказал мне, что в ту ночь, когда мы были у Лизы и ее не пустили на могилу Генриха (дед сказал – Григория), он явился к ней во сне, а за ним она увидела Богородицу. Матерь Божия сказала ей, что Генрих в раю и она может не беспокоится за него, ему там хорошо и спокойно, но ей не надо принимать монашеский обет, так как она избрана для помощи страждущим и больным. Лиза должна врачевать тех, кто страдает от тяжелых и опасных моровых поветрий и сила Божья пребудет с ней на этом поприще. С тем они и исчезли. Наутро Лиза рассказала сон настоятельницеи попросила дать ей возможность врачевать, а не работать на кухне: колоть дрова и мыть посуду. Она попросила дать ей возможность учиться, так как Богородица велела ей облегчать страдания больных, а без врачебных знаний этого не сделать. Игуменья сказала, что это дьявольское наваждение и наложила на нее епитимью, которая заключалась в том, что днем Лиза должна была еще больше физически работать, а ночью – молиться.