— Она напоминает комнату непопулярного первокурсника Оксфорда после набега на нее молодежи, — быстро ответила Лавдей.
Мистер Гриффитс потер руки.
— Совершенно верно! — воскликнул он. — В конце концов, я вижу, что мы едины в этом вопросе, несмотря на несущественные разногласия, касающиеся мелочей. Подобно инженерам, которые прокладывают туннель с разных сторон в Альпах, мы тоже встретимся в одной точке и пожмем друг другу руки. Кстати, я договорился о ежедневном общении между нами через мальчика — почтальона, который забирает письма из Тройт Хилла. Он заслуживает доверия, и любое письмо, которое вы ему дадите, попадет в мои руки в течение часа.
Было около трех часов дня, когда Лавдей проезжала через ворота парка Тройт Хилла, мимо дома, где старый Сэнди встретил свою смерть. Это был довольно маленький домик, покрытый виргинской лианой и дикой жимолостью, и ничто внешне не напоминало о произошедшей трагедии.
Парк и угодья поместья были обширны, а сам дом представлял собой внушительное красное кирпичное строение, построенное, возможно, в то время, когда голландский вкус Вильяма стал популярным в стране. Фасад дома имел несколько заброшенный вид, его восемь центральных окон зияли, как пустые глазницы. Ни на одном окне не было занавесок за исключением двух окон спален в конце северного крыла, где, возможно, находились больной и его мать, и двух окон в конце первого этажа южного крыла, где располагался господин Крейвен. Крылья здания были огромны, и легко понять, что в крайнем конце одного крыла пациент с лихорадкой полностью изолирован от остальной части дома, как и в конце другого г-н Крэйвен обеспечил себе спокойствие и свободу, которые, без сомнения, были необходимы для его филологических исследований.
Как на доме, так и на неухоженных землях лежала печать недостатка денег у хозяина этого места. Терраса, вокруг дома, на которую выходили все окна первого этажа, была ужасно запущена: ни дверных проемов, ни оконных рам, ни балкона давно не касалась рука маляра. Дом казалось, напрасно громко взывал к хозяину: «Пожалей меня! Я видел лучшие дни». Можно только вообразить, каким прекрасным орнаментом было расписано крыльцо из красного кирпича на входе в старый дом.
Дворецкий Джон Хейлз, высокий, крепко сложенный человек с румянцем и замкнутым выражением лица встретил мисс Лавдей, взвалил багаж на плечо и сказал, что покажет ее комнату. Было легко понять, почему между ним и старым Сэнди происходило много острых столкновений. Он отнесся к Лавдей легко, по-приятельски, очевидно, считая, что ассистентка займет почти такое же место, как гувернантка для детей, то есть немного ниже горничной хозяйки дома и немного выше простой горничной.