Нурмали неподвижно стоял за креслом царя, глядя в сторону. Процеро повернул к нему голову, неестественно вздрогнул, будто не ожидал его увидеть.
Этому дому не помог бы и десяток очистительных церемоний. Не услышав ответа, царь страдальчески скривился, театральным жестом схватился за остатки жидких волос на голове.
— Умоляю, госпожа моя! Только ты можешь помочь мне! Все, все отдам тебе, все, что пожелаешь в моем царстве! Спаси мою жизнь!
— Хорошо, я попытаюсь. Но должна признаться, что моих скромных сил может не хватить. Дворец очень старый, он насквозь пропитан человеческими страстями. Чтобы вернуть ему первоначальную чистоту, нужно несколько лет ежедневно читать молитвы.
— Если б ты гостила здесь столько времени, я был бы счастливейшим из смертных, — сказал Процеро, сразу же успокаиваясь и возвращаясь к еде. — Будь добра, олуди, снизойди к мольбам твоих верных слуг, останься с нами.
Она с польщенным видом наклонила голову, прижала руку к сердцу.
— Твоя доброта безмерна, мой друг. Я была бы счастлива в твоей прекрасной стране. Но не забывай, что у меня много обязанностей в Ианте.
— И муж, — улыбнулся он.
— И муж, который ждет меня.
— Как я ему завидую! Говорят, он самый сильный из иантийцев. Еще бы, живя подле олуди! Вся благодать земли и неба снисходит на него ежедневно! Хотел бы я быть на его месте!
— Все намерения мои отныне связаны с твоим счастьем, мой господин. Я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе.
Евгения не знала, что за слова срываются с ее языка, говорит она правду или лжет. Хален говорил когда-то, что единственным шансом на лучшую жизнь для Шедиза стала бы смерть Процеро. Но теперь она видела, что даже смерть этого человека ничего не изменит. Он отравил все, что его окружает. Умри он — и завтра на трон взойдет другой такой же правитель. Все так же будут перешептываться злые придворные по пыльным углам, все так же будут ежегодно подниматься налоги, останутся переполненными тюрьмы, и тощие крестьяне продолжат гнуть спину на господ, которые думают лишь о том, как уплатить в казну очередные непомерные сборы да как дожить до конца года, не подвернувшись под мстительную руку собственного господина.
Золотой вилкой Процеро подхватывал с тарелки драгоценных моллюсков, привезенных с берегов Матакруса. Магические знаки на серебряном кубке должны были защитить его от яда. Евгения видела, что он сам не раз протягивал этот кубок своим министрам и генералам, чтобы через несколько минут с наслаждением наблюдать за их предсмертной агонией. Он присвоил себе чужие миллионы, десятки чужих поместий, сотни чьих-то жен и детей. Уже много лет он не отличал добро от зла и делал только то, чего желало его насквозь прогнившее сердце, а изощренный ум в это время создавал прочную сеть шпионов и наушников, благодаря которой оставалась крепкой его власть. В Шедизе брат доносил на брата и отец на сына; здесь все боялись всех, и каждый со страхом и ненавистью смотрел на Красный дом, где жирный паук держал в лапах все до единой нити своей паутины.