— Отец Отлери, наследник Дома владык времени, — произнес позади нее бесстрастный голос Нурмали.
— Я ждала встречи с тобой, отец, — Евгения наклоном головы приветствовала шедизского первосвященника.
Он прогудел, возвышаясь над ней как охранитель:
— Безгранична милость судьбы: она позволила мне родиться в эпоху олуди. К этому дню я шел всю жизнь. Сотни раз раскидывал я кости, и гадал на внутренностях животных, и посылал взор к далеким звездам. Все они говорили, что я увижу повелительницу душ, но я, позволь тебе в этом признаться, боялся поверить. Как ничтожен смертный под рукою судьбы! Благодарю, госпожа, что снизошла ко мне. Позволь от имени отцов и братьев приветствовать тебя в Шедизе и выразить надежду, что уже сегодня ты вместе с нами вознесешь благодарственную молитву.
Евгения кивнула. Священник говорил что-то еще, но из-за царской двери показалась чья-то голова, и Нурмали взволнованно прошептал ей в ухо:
— Нас ждут. Идемте скорее!
— Сын мой, не указывай госпоже… — гудел Отлери, но побледневший Нурмали уже тащил Евгению за руку к двери.
— Мой возлюбленный друг, я уж решил, что ты похитил прекрасную госпожу. Твоя всегдашняя пунктуальность где-то задержалась сегодня? Ты меня расстраиваешь, — выговаривал генералу Процеро, суетясь вокруг Евгении, то отодвигая перед нею стул, то помогая снять шубу, то хватаясь за ножи и вилки на столе, чтобы тут же их отбросить. — Госпожа моя, позволь, я сам налью тебе чаю. Чей это голос слышался там? Отлери прибежал? Оставь его, госпожа, у него будет достаточно времени для бесед с тобой. Пока же ты только моя.
Он наконец уселся напротив, подался вперед, впился черными и юркими, как тараканы, глазами в ее лицо.
— Как спалось тебе в моем доме, госпожа?
— Благодарю тебя, государь, я спала хорошо.
— Скажи, — он еще больше наклонился вперед, опрокинув серебряный кубок, — скажи о моем дворце. Ты должна знать, должна чувствовать… Здесь столько злых людей! Все ненавидят меня! Все, все… Кроме вот Нурмали, только ему я могу доверять. Если бы не он, меня б десять раз тут зарезали и отравили. Ты видишь это? Видишь эту злобу?
Белое вино из упавшего кубка впиталось в скатерть. Евгения не знала, что сказать, и молча кивнула, не в силах оторвать глаз от темного пятна. Процеро молитвенно сложил руки.
— Прошу тебя, госпожа Евгения, молю тебя, очисти мой дом от этой скверны! Проведи обряд, ублаготвори злых духов, что преследуют меня днем и ночью! Обещай, что сделаешь это, обещай! Я не могу есть, не могу спать, боюсь выходить из своих покоев. Всюду враги. Только с Нурмали я могу быть спокоен. Но ему тоже нужно спать, и я боюсь, что однажды он не уследит…