— Я даю тебе поручение, Пеликен, — сказал он, останавливаясь в тени старой яблони. Офицер вытянул руки по швам и не сводил с него глаз. — Завтра Евгения вернется в Киару. Отправляйся с ней. Пока меня не будет, ты станешь охранять ее… — Пеликен дернулся, открыл было рот, но Хален погрозил ему. — Будешь ее личным телохранителем. Подбери пару ребят себе в помощь, если нужно. Я начал учить ее обращаться с оружием. Думаю, она захочет продолжить. Научи ее всему, о чем попросит. Только смотри…
Он снова строго погрозил Пеликену пальцем.
— Если, не приведи случай, чего себе сломает, я с тебя шкуру спущу!
Тот уже приплясывал на месте, как борзая на сворке.
— Все сделаю! Клянусь, что не подведу! Ты же знаешь, госпожа Евгения всем нам дорога, как… совсем как ты, мой господин.
— Ну, ступай, — смягчился Хален. Тут же перебил сам себя: — И смотри, Пеликен, узнаю, что ты ей песни поешь или морочишь голову своими бреднями, — я с тебя не просто шкуру спущу, а…
— Не беспокойся, — улыбнулся офицер. — Если ты что такое услышишь, можешь мне сам все кости переломать. Только я к ней не подойду и никого другого не подпущу…
Теперь жизнь Евгении шла по-новому, и она быстро забыла маленький дом царицы, где прожила зиму. Просыпаясь, она подбегала к окну, распахивала раму. В спальню врывалось дыхание моря. Во дворе под окном суетились люди: слуги катили огромные винные бочки, кухарки пронзительными криками подзывали поварят, гвардейцы устраивали шуточные поединки или плясали, выстроившись в круг… На крыше голубятни, что приютилась у крепостной стены, чистили перья белые голуби. В иные дни именно они будили Евгению: примостившись за окном, стучали клювами в стекло и ворковали, требуя зерна.
Царская башня была четырехэтажной, и на каждом этаже умещалось всего по одной комнате. Халену больше было ни к чему: он здесь лишь ночевал, проводя весь день в городе или отправляясь в долгие поездки по стране. И Евгения тоже в башне не задерживалась. Большую часть дня она проводила в хозяйственных хлопотах, которые в Ианте и являлись главной обязанностью царицы. После смерти матери Халена эти задачи взял на себя Махмели, но теперь он решительно переложил часть дел на плечи молодой хозяйки. Многое здесь за последние годы расшаталось, и Евгении приходилось нелегко.
В чем-то ей помог прежний опыт: ведь и раньше по какой-то причине именно на нее возлагали ответственность за проведение самых разных школьных мероприятий, да и в дружеских компаниях, в походах и дальних поездках из всех сверстников именно Евгения неизменно оказывалась лидером. Сама она никогда к этому не стремилась, даже наоборот, предпочла бы остаться на вторых ролях. Но ее характер не мог смириться с разбродом и шатанием, возникающими в любом лишенном командира коллективе, и каждый раз она, сама того не замечая, быстро устанавливала свой порядок.