Носильщики остановились в больничном дворе. Шел проливной дождь. Подбежала Лива с раскрытым зонтом. По заведенному порядку Евгения сначала прошла в главное здание больницы. Ее встретила старшая медсестра.
— Здравствуй, Серима. Как наш последний пациент? Все еще кричит?
— Успокоился, госпожа. Если вы разрешите, сегодня отправим его домой выздоравливать.
Рабочий упал со стены строящегося здания и сломал руку и обе ноги. Когда его привезли в больницу, он кричал так, что Серима сразу послала за царицей. Евгению настолько разозлили его матерные вопли, что она сумела сделать то, о чем прежде и не мечтала: отключить сознание буйного пациента. Пока рабочий спал, врачи вправили кости и наложили на сломанные конечности гипс. Подойдя к его койке, Евгения осмотрела переломы. Пока было рано судить о том, правильно ли они заживают. Больному хватило ума молчать, пока царица стояла над ним.
— Ну что ж, кажется, все нормально. Отправляйте домой. Через месяц напомни мне о нем и вели ему показаться в больнице. А как наша бабушка?
— Бабушке лучше не стало. Но ведь ей семьдесят лет, госпожа, тут уж многого не сделаешь, — отвечала Серима, проводя Евгению на женскую половину, в палату к больным с онкологией.
Помимо рака горла старушка страдала от катаракты, гипертонии и отказа почки. Евгения несколько месяцев поддерживала жизнь в ее усталом теле. Взглянув в очередной раз в растерянные глаза, она опустила голову и долго сидела на краешке кровати, поглаживая морщинистую, в пигментных пятнах руку. Силы одной олуди мало для того, чтобы вытянуть больного из темного омута, в который он погружается. Нужна и его собственная воля. У старой женщины ее не было. Евгения могла бы и дальше держать нить, связывавшую ее с жизнью, но она понимала: сейчас нужно позволить природе взять свое. Люди не живут вечно. Она еще не знала, что находится по ту сторону жизни, но уже научилась различать на лицах своих пациентов клеймо, накладываемое загробным миром. Эта призрачная маска уже была на лице женщины, когда Евгения впервые увидела ее. Движимая не только состраданием, но и желанием узнать границу своих возможностей, она отчаянно боролась с болезнью, и иногда ей казалось, что маска смерти исчезает и кровь начинает быстрее течь по старому телу. Но сейчас Евгения наблюдала ее снова: светлую печать, что накладывает смерть на приглянувшихся ей людей. И Евгения отступила. Пожав неответившую руку, она отвернулась от старушки, осмотрела других обитательниц палаты и отправилась дальше.
После она заглянула в построенный недавно флигель, где лежали «ее» пациенты — те, что приходили к ней со всех концов страны и оказывались настолько больны, что она не могла справиться за один раз. Евгения сама оплачивала их содержание и работу медперсонала из тех доходов, что приносил ипподром. Хален не без усмешки переписал на нее право управления и распоряжения этим крупным предприятием. Заработанные на азарте деньги послужат здоровью народа — в этом есть какая-то высшая улыбка судьбы, заметил он. Ипподром приносил большую прибыль. С помощью чиновников Дома провинций Евгения готовила проект создания в стране новой сети больниц и школ для детей-сирот и надеялась выпросить у Халена еще несколько крупных предприятий, приносящих стабильных доход.