Трудно было найти лучшее место для постройки столицы. Там, где голубой Дунай, сбегая с гор, резко поворачивает к Будапешту, образуется излучина. В ней-то и расположился небольшой город, обнесенный мощной крепостной стеной с башнями*. В центре его — величественный собор Св. Стефана, гордо вознесший к небу свои готические шпили. А рядом неуклюже, как черепаха, распластался императорский дворец Хофбург. Вокруг него церкви и дворцы поменьше. На западе виднеются убегающие вдаль холмы Венского леса, а с востока город опоясывает Дунай. За рекой голая, безлесая низменность. Столетие спустя Меттерних скажет: Азия начинается прямо за моими окнами.
Однако, несмотря на красоту и удобное расположение, Вена не шла в сравнение ни с Лондоном, ни с Амстердамом, ни с Парижем, ни даже с Москвой. Она не была ни портовым городом, ни промышленным или торговым центром. Вена прославилась другим — она была столицей императорского дома Габсбургов. Количеством дворцов и числом придворных Вена превосходила все европейские столицы. Не слишком утруждая себя элегантной службой при дворе или в армии, придворные развлекались охотой, балами, маскарадами, танцами, музыкальными и иными представлениями. Вена, по сути дела, жила тем, что обслуживала их. Они определяли стиль города, его красоту и безалаберность, страсть к прекраснословию и показухе. Нравы знати очень скоро пронизали всю городскую среду, создав тот самый неповторимый облик Вены — немного чопорный, немного фривольный, но удивительно легкий, который существует и по сей день, именуясь венским стилем.
Центром этого своеобразного мирка был дворец Хофбург — беспорядочный лабиринт зданий, сооружавшихся столетиями, связанных между собой длинными коридорами, темными лестницами, тихими двориками и огромными залами**. В это беспорядочное нагромождение каменных зданий, не обладавших ни симметрией, ни элегантностью Версальского дворца, с которым Хофбург, конечно же, соперничал, были втиснуты покои императорской семьи, бесчисленные правительственные кабинеты, музей, театр и даже госпиталь. Их переполнял двор из двух тысяч знатных персон и 30 тысяч слуг.
Император же был в этом дворце скорее рабом, чем правителем установленного им самим строжайшего протокола, больше напоминавшего византийский, чем версальский. Леопольд постоянно должен был носить испанские придворные одежды: черный бархатный костюм с тончайшими кружевами, короткий плащ, шляпу с загнутыми полями, красные чулки (их мог носить только император) и красные ботинки. На церемониях он появлялся в одеждах из ало-золотой парчи, украшенной бриллиантами, В таком виде по религиозным праздникам император шел пешком через толпы народа, окруженный рыцарями ордена в длинных плащах из темно-красного бархата с золотом.