Взять хотя бы ем пьяные забавы. В тот век в Европе пили много и непристойно. Попивали и в России, но с оглядкой и больше по праздникам. Однако среди других нововведенйй царь принес какое-то разухабистое пьянство. Срамные вещи рассказывались о пьяных коллегиях или сумасброднейшем, всешутейшем и всепьянейшем соборе. Ритуал его скрупулезно разработал сам царь. По его приказу запирались все двери, чтобы никто не сбежал, и нещадное пьянство продолжалось по нескольку дней кряду. Значит, и через это надо пройти.
* * *
Но куда более важной, хотя она и не вызывала такого шума и кривотолков, была начавшаяся переделка государственного механизма, которая все явственней проглядывала из разрозненных Петровых действий.
Уже на второй день после прибытия в Москву Петр устроил смотр своим любимым потешным полкам — Преображенскому и Семеновскому. Не понравились ему солдаты; по сравнению с иностранными выглядели неуклюжими, плохо обученными, отсталыми. Начал было им сам упражнения показыватъ, бился, бился — из сил выбился, махнул рукой и поехал недовольный к Лефорту обедать.
Но дела так не оставил: затеял перетряску всей военной машины государства. Новая, регулярная армия иноземного строя, оснащенная новым оружием и боеприпасами, сменит старую стрелецкую вольницу, кормившуюся в московских слободах.
И точно, летом следующего года, возвращаясь в Москву, получит Прокофий Богданович известие: царь издал указ о роспуске всех стрелецких полков. Как так, изумится он, кто же Россию-то защищать будет? Ведь худо-бедно, но это 20 полков. А что остается? Два потешных полка — Преображенский и Семеновский, да два полка нового строя — Гордона и Лефорта. А граница — вон какая… С Турцией, правда, перемирие, но ведь оно шаткое. Тем более Европа к большой войне готовится. Польша неспокойна. На Севере набирает силы молодой шведский король.
Конечно, стрельцы к серьезной войне не способны. Азов показал. И как ответ на эти сомнения — указ 19 ноября о формировании 30 полков регулярной армии путем призыва "даточных", то есть рекрутов, от определенного числа дворов. Село Преображенское — вот памятники-то где воздвигать становится центром формирования русской армии. Теперь бы только успеть, чтобы не остаться безоружным, если война грянет.
И спешили. Военная реформа становилась как бы пружиной всей преобразовательной деятельности Петра. Со всех уголков страны в Воронеж сгонялся народ строить флот — явление для России совершенно новое. Там, на воронежских верфях, закладывались не только остовы кораблей российского флота, но и основные направления ее внешней политики на два столетия вперед.