– Нет, нет, нет… – Я трясу головой. Это как нервный тик, я не могу остановиться, пытаясь выразить свое несогласие всеми фибрами души. – Я вообще не знала ни о деньгах, ни о завещании. Просто не знала. Нет, нет. Нет.
– Однако вы видите, как все выглядит со стороны?
– Да. Но я этого не делала. Я вообще не люблю деньги. Я почти ничего не трачу.
– Ничего не тратить еще не значит не любить деньги, – врастяжку замечает Роулинсон. – Некоторым нравится просто их иметь.
– Только не мне, только не мне. – Я знаю, что это ложь, но сейчас пусть лучше поверят, что я монашка или коммунистка. – Меня не интересуют деньги. Да посмотрите на меня!
Я указываю на свои джинсы из супермаркета и старую кофту Джоанны.
– Такие суммы меняют людей, – мрачно бормочет Роулинсон. – Вы не представляете, на что люди идут ради гораздо меньшего.
– Но не я. – Оба не сводят с меня глаз, выискивая в моем лице признаки порочности и греха, словно физиогномисты Викторианской эпохи. – А Джеймс в курсе?
– Да, с ним мы уже говорили. Он сказал, что завещание его не заботит. Главное, чтобы мы нашли убийцу.
– Я отдам ему его половину, – спохватываюсь я, мысленно проклиная себя – нужно было сказать сразу. – Я ни за что бы не оставила деньги себе. Они его по праву.
– Какое благородство, – усмехается Роулинсон.
– Не вам меня судить, – резко бросаю я.
Он подается вперед, упершись локтями в колени, так что брюхо неловко сплющивается о бедра.
– Знаете золотое правило расследования убийства? Ищи, кому выгодно. В девяти случаях из десяти найдешь убийцу. А в оставшемся одном – психа.
Кровь бросается мне в лицо. Я понимаю, к чему он ведет, – я подхожу к обоим вариантам. Однако я сдерживаюсь – нельзя сорваться сейчас, перед ними.
Нур что-то помечает, затем поднимает взгляд и переводит разговор на другую тему:
– Расскажите мне о докторе Лукас.
– О докторе Лукас? – растерянно переспрашиваю я, все еще переваривая новости о завещании.
– Вы говорили, что она продолжила консультировать вас в частном порядке, когда вы покинули Беркшир.
– Да. После переезда сюда у меня был тяжелый период, и Джоанне, видимо, стало со мной непросто. Она знала, как я доверяю доктору Лукас – та буквально поставила меня на ноги там, в «Хилвуд-хаус», – поэтому обратилась к ней с просьбой взять меня в качестве частного пациента.
На глазах у меня выступают слезы, когда я вспоминаю доброту Джоанны. Она всегда была хорошим человеком, всегда стремилась решить проблему. На работе тоже, поэтому и хотела накрыть ублюдка Алекса во что бы то ни стало, заплатив в итоге самую дорогую цену.