– Ты ведь знаешь, что это Джеймс, Сара, кто же еще? – отрывисто бросает она. – Он расстроен. Иди ложись спать, ты только хуже делаешь.
Интересно, как заснуть в таком шуме? Я решаю пойти вниз и подогреть себе молока. Часы на микроволновке показывают десять минут второго. Снаружи темно, хоть глаз коли. Включив свет, я подпрыгиваю от внезапно появившегося в окне лица. Это всего лишь твое собственное отражение, говорю я себе. И все равно приятного мало – я выгляжу старой, да еще и располнела от этих антидепрессантов. Джоанна говорит, что психическая стабильность стоит нескольких набранных фунтов. А по-моему, уж лучше бы я была чокнутой, чем жирной. И так, и сяк обтягивая халат, я чуть не плачу. Я лишилась и рассудка, и привлекательности. Что же у меня теперь осталось?
Молоко едва не убегает, я еле-еле успеваю выключить горелку. Джоанна боится доверять мне газовую плиту – я уже сожгла одну кастрюлю, – но я же не ребенок. Вон к чему привела гиперопека над Джеймсом. Не надо было так долго надевать ему на ночь подгузники – неудивительно, что он теперь писается в постель. Если бы сестра не дрожала так над ним, он бы развивался нормально. Однако меня она слушать не захотела. «Если не можешь предложить чего-то конкретного, лучше придержи язык», – отрезала она, добавив, что я все больше и больше говорю как наша матушка. Для меня это одно из худших оскорблений; видимо, я задела за живое.
Снаружи доносится какой-то шум. Опять лиса рыщет возле мусорных баков? В слабом желтом свете из кухни не разглядишь… Я наклоняюсь к окну, и вдруг прямо передо мной возникает мужской силуэт.
– У вас все нормально, Сара? Это я, Алан. Такой шум – я решил проверить, не случилось ли чего.
Трясущимися руками я раскрываю свою книгу важных людей. Мужчина отошел от окна, и теперь силуэт маячит за дверью в сад. Вот он, Алан, – за пятьдесят, в твидовой кепке, со слегка отвисшими щеками, без бороды. Внизу рукой Джоанны приписано: «Алан, дом 24, высокий, кепка, слегка хромает на пр. ногу, усов и бороды нет. Любит поговорить».
Приоткрыв дверь, я выглядываю. Кепки на мужчине нет, зато в остальном он соответствует фотографии, только бледноват со сна, а на щеках и подбородке проступает седая щетина.
– Это я, Алан, дорогая, – еще раз называется он и делает шаг вперед, в мою зону комфорта. Я невольно отступаю назад, и дверь распахивается настежь. – Встал в туалет – ну, знаете, как это бывает в моем возрасте, – и услышал какой-то тарарам через окно ванной, там ведь обычные стекла, не двойные. Решил вот по-соседски проверить, все ли у вас в порядке, а то вы тут одни, без мужчин…