Я всегда был дружелюбен с леди. Небольшая невинная привязанность имела большое значение в жизни священника, соблюдающего целибат. Но в моих отношениях с Иви не было ничего священного. Каждое касание моих пальцев, долгий пристальный взгляд или произнесенное мною слово вибрировали страстным желанием. Вибрировали той интенсивной, требовательной нуждой, которую я никогда не позволял себе испытывать. Я боролся с этим. Проклятый ад, я боролся с этим. Пытался утихомирить желание тренировками, молитвами и чувством вины. Но мои чувства пересилили мои намерения.
Например, так, как это происходило сейчас.
Я лежал в кровати, мы оба были голыми до пояса сверху, мой взгляд скользил по изгибу ее спины, находящейся в считанных дюймах от меня. Естественный аромат ее кожи проникал в мои легкие с вдохами, а соблазнительные линии ее тела выжигались на моих глазах. Она — все, что я видел, обонял и о чем думал. Каждый момент с ней был раем.
И адом, одновременно.
Ее дыхание распространялось по комнате — тихое, ровное. Я любил ласкать ее, пока она спала. Это не облегчало чувство вины, но избавляло меня от обвинений, которые я так часто находил в ее глазах.
Проведя губами по ее плечу, я постарался не поцарапать щетиной ее сатиновую кожу. Большинство ночей она спала голой, поскольку у нее было не так уж много одежды. Телесный контакт согревал нас под одеялами, а я старался сохранять уважение и не пялиться на те ее части тела, которых я не мог коснуться. По крайней мере, у нее на глазах.
Я провел пальцами по бугоркам ее позвоночника, и мои губы нашли ее затылок. Я не мог отстраниться. Ее запах, жар, уязвимость — все в ней вызывало зависимость. Обняв рукой ее талию и вжавшись коленом меж ее бедер, я нежно целовал ее шею, делал это аккуратно, чтобы не разбудить.
Ее тело, казалось, растаяло рядом с моим, покоряясь мне даже во сне. Каково было бы стать твердым из-за поглаживаний ее рук? Или скользнуть пальцами между ее ног? А ворваться в ее рот? Я не продержался бы долго. Одна лишь мысль об этом скрутила мой живот и заставила член набухнуть пульсирующим жаром.
— Рорк?
Я отстранил губы от ее шеи. «Да чтоб меня в задницу, как давно эта маленькая гарпия проснулась? Что она, должно быть, подумала о том, что я целую и ласкаю ее тело без разрешения?» — подумал я. Мое лицо запылало от стыда, а остальное мое тело продолжало кричать томительным раздражением.
Спустя несколько тяжелых ударов сердца я изменил позу, перекатив ее лицом ко мне. Я постарался разжать челюсти и сморгнуть желание, которое, как я знал, она видела в моих глазах. Это был тот же взгляд, которым она смотрела на меня.