Когда теплая вода окружила нас, он обнял меня обеими руками.
— Ш-ш-ш. Это в прошлом. Все закончилось. Он больше не может причинить боль тебе, — он поднял взгляд на Мичио. — Или тебе.
— Блядь, — Джесси бросил кхукри на спортивную сумку, не отрывая взгляда от Мичио, и его злость скрылась за нахмуренными чертами его лица. — Это, блядь… я не знаю, что это. Как ты освободил свой разум, чтобы убить его?
Пальцы Рорка прошлись по следу укуса на моей шее. Подозреваю, что он хотел спросить об этом. Может, он уже догадывался, но хранил молчание, переключив внимание на Мичио.
— Айман контролировал мои сознательные движения и знал все мои мысли, — негодование сочилось из голоса Мичио. — Так что я отключил свой разум.
— В каком смысле ты его отключил? — я высунула голову из-под струй воды, пока Рорк втирал шампунь в мои волосы. — Ты говоришь о медитации?
Я припоминала все те разы, когда на Мальте видела Мичио сидящим с закрытыми глазами и скрещенными ногами, положившим тыльные стороны ладоней на согнутые колени, а лодыжки — на противоположные бедра. Эта поза использовалась в буддистской медитации.
— Да. Я заглушил свои мысли и сосредоточился на своем дыхании в самозабвенной концентрации. Сделав так, я отдал свое тело на волю физических реакций.
Джесси ходил туда-сюда по комнате, и кожаные штаны натягивались от напряжения его бедер. Тревога в данном случае лучше, чем злость, но от этого его движения не становились спокойнее.
— Это рефлекс «борись или беги», верно?
Мичио кивнул, уставившись на свои пустые руки.
— Я не знал, сработает ли это, но доверился своим бессознательным рефлексам в том, что касалось Иви.
Я смыла шампунь с волос, и моя голова закружилась от вопросов.
— Веревка… я не понимаю. Как ты сумел так старательно завязать ее, не думая о том, как я с ней упаду?
От обессилевшего выражения на его лице и печального взгляда в моем горле встал ком, когда он сказал:
— Я две недели пребывал в состоянии медитации. Когда Айман приказал связать тебя и вывести наверх, я позволил своим инстинктам руководить переплетениями узлов.
Боже, он столько всего вытерпел, и мое сердце грохотало потребностью защитить его от эмоциональных последствий.
Раны на его руках и торсе закрылись и заживали под всей этой размазанной кровью. Но его ребра резко выступали под мышцами груди.
Я покинула тепло струй воды и схватила его за талию, подводя к лейке душа. Прежде чем он встал под воду, я потянулась вниз, чтобы снять его брюки. Это движение было таким знакомым, и все же я поколебалась. Блядская сука Элейн.
Я посмотрела вверх и спросила его взглядом.