Халат открывал то, что прежде было скрыто: он стал короче, как будто Тася необъяснимым образом выросла сантиметров на десять за несколько дней.
«Не будь дураком, – приказал себе Чак. – Халат просто сел при стирке».
Но это, конечно же, было не так.
Мать ушла на работу рано утром, Чак вместе с ней. Ни он, ни она ночью не спали ни минуты. Тася не беспокоила их: вопреки ожиданиям, ночь не принесла новых потрясений. Но напряжение и страх окутывали Чака и его мать плотным облаком, так что было трудно дышать и хотелось вскочить с кровати и бежать, куда глаза глядят.
Прежде безумие и тьма была внутри Таси. Теперь же они выплеснулись наружу, как кипящее молоко из кастрюльки, и затопили их маленькую квартирку, не оставляя места ничему другому.
Домой Чак с матерью тоже вернулись вместе. Школа, тренировка – а после он пошел к Серому и просидел у него до вечера. Если тот и удивился, что Чак не идет присматривать за сестрой, то ничего не сказал.
Чак пошел на автобусную остановку встретить мать. Ждать пришлось недолго. Увидев, как она выходит, Чак поспешил к ней. Лицо матери было растерянным и вместе с тем отрешенным. Она будто смотрела внутрь себя самой, не замечая ничего вокруг.
– Привет, мам.
– Ой, не заметила тебя. Ты был дома? – встрепенулась она. – Тася…
– Нет, – Чак покачал головой, – я домой не ходил.
Мать хотела сказать что-то, но передумала. В квартиру они входили крадучись, как воры. Внутри гремела музыка – Чак слушал тяжелый рок, и это была одна из его любимых песен группы «Black Sabbath».
«Она рылась в моих вещах!» – промелькнуло в голове. Никогда прежде Тася себе такого не позволяла.
Ключ едва слышно повернулся в замке, дверь открылась без скрипа. Да и грохот музыки заглушал все остальные звуки. Но, тем не менее, стоило им оказаться в прихожей, как песня оборвалась на полуслове.
– Пришли, мышата? – Тася коротко, сухо хохотнула. – Заждалась.
Миг – и она выросла перед ними, бесшумно возникнув в дверном проеме.
Она была выше, чем раньше: теперь это было ясно видно, ни к чему себя обманывать. На Тасе было синее платье в пол, которое она надевала на школьный выпускной, и которое теперь открывало ноги повыше лодыжек.
Сестра, которая прежде была худенькой, теперь выглядела изможденной: костлявые руки, выпирающие ключицы, запавшие глаза. Синий цвет подчеркивал бледность кожи, но самое главное – Тася была абсолютно лысой.
– Твои волосы, – прошептала мать. – Что ты… Зачем ты их остригла?
Тася усмехнулась и сжала виски пальцами.
– Их вытолкнуло из меня. Во мне сейчас столько всего… Лишнее ни к чему.