После этого объявления в комнате воцарилась гробовая тишина. Мадди была в шоке от услышанного и не сразу осознала всю чудовищность слов деда. Неужели он думал, что она пришла сюда ради денег?
Тут Альфред вскочил на ноги и закричал:
– Боже правый, ты не можешь это сделать! Ведь она – никто!
– Напротив, могу, – возразил Хутон и вскинул подбородок, глядя на внука. – И я это сделаю. У тебя нет права голоса в данном вопросе.
Лицо Альфреда исказила безобразная гримаса ярости.
– В таком случае я объявлю тебя недееспособным. Ты не можешь изменить свою волю ради этой охотницы за наследством.
Мадди поставила на столик свою чашку.
– Я не за этим сюда пришла, – заявила она.
Но ее никто не слушал.
Герцог дотянулся до бокового столика, взял колокольчик и позвонил. Мадди же показалось, что звон этот прозвучал… как-то странно и совершенно неуместно.
Вскоре в комнату вошел дородный мужчина в скромном темном костюме, как будто все это время ждал сигнала где-то неподалеку.
– Слушаю, ваша светлость, – проговорил он.
– Альфред, я уверен, ты помнишь Дикенсона, моего адвоката. Скажите, Дикенсон, есть ли вероятность того, что в суде меня признают недееспособным? – спросил герцог.
– Нет, ваша светлость. Я готов поклясться в трезвости вашего ума и памяти перед любым судом.
– Отлично. Можете идти.
Дикенсон исчез за дверью так же быстро, как и появился.
Мадди поразила перемена, произошедшая в ее деде. Печальный старик, скорбящий о потере дочери, внезапно превратился во властного аристократа, герцога до мозга костей. И теперь она уже вполне могла представить его тем неумолимым деспотом, который отказался от ее матери.
Тем не менее он не должен был диктовать свою волю ей.
Мадди вскочила на ноги и решительно заявила:
– Ваша светлость, нет нужды менять завещание. Я не приму от вас ни пенни.
– Глупости. Никто не откажется от такого щедрого предложения. Включая тебя. Ты получишь наследство. Я твердо решил это.
Мадди промолчала. Выражение этого морщинистого лица свидетельствовало о том, что спор не даст никаких результатов. При взгляде на кузенов Мадди заметила ярость и негодование на лице Альфреда. А Тео, казалось, избегал на нее смотреть. Возможно, и он считал ее золотоискательницей.
Нейт вошел в свободную спальню в конце коридора. Кровать и другие предметы мебели были накрыты простынями для защиты от пыли. Задернутые шторы мешали лучам послеобеденного солнца проникать в помещение. Только в узкой полоске света, пробивавшейся в щель между шторами, танцевали тысячи пылинок.
Его взгляд перекочевал на стул у камина. Память перенесла его в тот день, когда после свадьбы он усадил Мадлен к себе на колени, а потом овладел ею. Он помнил в мельчайших подробностях каждую секунду, каждую деталь тех волшебных ощущений, помнил запах ее волос, движения ее бедер и ее стоны. Всем своим существом он жаждал испытать все это вновь.