– Моя должность не предполагает, что я позволяю чужакам расхаживать по деревне, подвергая допросу ни в чем не повинных местных жителей, не выражавших на то согласия.
Лаош не нравился мне все больше и больше. Я уже не надеялся, что он отступит от своих намерений всячески мне препятствовать, что бы за этим ни скрывалось.
– Мне нужен тот, кто обнаружил тело.
– Он выехал в город по рабочему заданию.
– Уехал? Как вы могли его отпустить, если ожидали приезда следователя? Лаош, вы вообще заинтересованы в расследовании?
За непроницаемым выражением на физиономии старосты могло скрываться все что угодно. Я подавил желание досадливо плюнуть на пол.
– Предоставьте мне лошадь. Я еду в город. Мне нужно осмотреть труп.
– Вам никуда не придется ехать, чтобы осмотреть его.
– Что? – оторопел я. – Труп хранится в деревне? С начала сентября? В местных условиях?
– Мы положили его в погреб. Это самое прохладное место, которое мы смогли найти.
– Почему тело не было перевезено в городской морг?
– Мы отказались выдать его.
– Что значит отказались, Лаош? Я понимаю, что вы тут застряли в своей дремучей сельской утопии, но есть обычный нормальный цивилизованный мир, и вы обязаны подчиняться его законам. Криминальный труп должен был быть передан на осмотр, вскрытие и хранение.
Лаош угрюмо молчал.
– Все ясно, – бросил я. – Я извещу вышестоящие службы о сговорчивости местной полиции, уж будьте уверены. А сейчас ведите меня в свой погреб.
И мы устремились.
На месте я быстро осознал, что завтракать мне не стоило.
Во-первых, прежде чем тело обнаружили, оно успело поваляться на солнышке, что само по себе не идет мертвецам на пользу, даже если не принимать во внимание тот факт, что на открытом природном пространстве труп мгновенно привлекает внимание насекомых. Во-вторых, погреб при довольно высокой температуре снаружи тоже не обеспечивал достаточной прохлады. Так что тело я осматривал, зажимая нос и рот полотенцем и непрерывно отмахиваясь от мух. Лаоша, который все это время не отходил от меня, пристальным взглядом отслеживая каждое мое движение, я запряг держать фонарь.
Вероятно, квалифицированный судмедэксперт и сумел бы выжать какие-то сведения из этой груды гниющей плоти, для меня же тело в таком состоянии уже не представляло никакой ценности. Из-за скопившихся внутри газов труп раздулся до невероятной степени, что, в сочетании с личинками мух, копошащимися в глазницах, ноздрях и на поверхностях ран, создавало впечатление, будто тело в любой момент готово лопнуть, извергнув миллионы наполняющих его насекомых. Обычно отвращения к трупам я не испытываю. Мертвая человечина немногим отличается от приобретенного в магазине куска говядины. Не мертвее (хотя, конечно, поджарить на ужин филейную часть трупа из морга мне не пришло бы в голову). Да и процессы разложения совершенно естественны. И все же в данном случае я не мог подавить брезгливость. Хотелось закончить это неприятное дело побыстрее, удержавшись от рвоты в присутствии недоброжелательного очевидца.