Вот уже два месяца прошло этой «новой старой жизни», а его существование оставалось вполне комфортным во всех отношениях. Северус понимал, что, пока ему удается это тончайшее влияние на разум окружающих, он в безопасности. А потому продолжал осторожно оттачивать навык, позволяя себе формирование новых мыслей у матери не чаще одного раза в день-два, а у отца и того реже — один-два раза в неделю. Или вообще по обстоятельствам. Снейп был шпионом из будущего в собственном прошлом, лазутчиком в недрах своей семьи… И чрезвычайно приятно было при этом понимать, что в этот раз он работает исключительно на самого себя. Ну, еще в какой-то мере на мать, конечно.
Как он к ней относился?
О, он мог теперь трезво ее оценивать. Она была избалованной размазней, не любившей никого, кроме самой себя, жившей на всем готовом, воспитанной в традициях пренебрежения всеми, кто не входил в ее «высокий круг». Во многом это было виной не ее, а семьи, но…
Как она оказалась замужем за маглом, да еще ничего особенного собой не представлявшим, для сына оставалось загадкой, впрочем, как и для нее самой. Неконфликтная, мягкая, она совершенно не умела (и не хотела) ничему сопротивляться, но представляла собой мягкий воск… Из которого Северус легко лепил необходимое. Беда была в том, что постоянно приходилось следить, чтобы «скульптура» не оплывала: при возникновении любых затруднений Эйлин так и норовила растечься лужицей.
Но как бы ни был мягок воск, в конце концов и он застывает, а со временем может и закаменеть. И, видя в матери постепенно проявляющиеся новые черты, замечая среди них наконец пробуждающуюся материнскую любовь, Северус чувствовал… нежность. И благодарность: она все же дала ему жизнь. А с остальным он уж сам разберется.
И он работал.
Видя ее неприспособленность, неумелость, он «налаживал контакты» с теми, кто умел многое, чувствуя падение настроения и депрессивные нотки — успокаивал, веселил, развлекал… И, наконец, осознал, что да — он опять кого-то спасает.
По сравнению с матерью отец был довольно опасным существом и, если говорить о материале, походил отнюдь не на воск, но… Северус задумался. Камень, определенно, камень, но какой? Песчаник! — осенило его. Да, жесткий, не гнущийся, но он легко ломается и рассыпается при чуть более сильном воздействии. Можно только аккуратно отсекать и отшелушивать лишнее. Его форму все время необходимо закреплять, но не как у матери, а совсем иначе. Задабривать чем угодно приятным. Едой. Сексом. Послушанием. Вниманием. Показным уважением. Лестью. Но не факт, что закрепить получится надолго: песок есть песок, и только хорошая плавка может сделать из него что-то путное — кроме пляжа, конечно.