Он был безбородый, стройный. Возможно, светлоглазый, хотя глаза его были прищурены в прицеле. Он отлично управлял свои конем – одними коленями. Руки у него были большие и уверенные. Могучие. Странное чувство охватило меня, когда я разглядел его целиком.
Мгновение для атаки несколько растянулось и было упущено. Всадник чуть качнулся назад и опустил арбалет, хотя руки его по-прежнему были напряжены.
– Эй, ты! – крикнул он. – Это ведь Грейсвандир?
– Да, – сказал я.
Всадник продолжал оценивающе смотреть на меня, и что-то внутри меня сломалось; я так и не нашел слов, способных сбить его с толку.
– Что тебе здесь нужно?
– Ничего. Я хочу уйти отсюда, – ответил я.
Раздался свист, грохот, и тяжелая арбалетная стрела врезалась в скалу, однако гораздо выше и левее меня.
– Ну так уходи, – сказал всадник. – Здесь для тебя слишком опасно.
Он развернулся, намереваясь скакать туда, откуда явился.
Я опустил Грейсвандир.
– Я тебя не забуду, – произнес я.
– Нет, – откликнулся он. – Не забывай меня.
И умчался прочь. Еще через несколько мгновений светящиеся полосы воздушных дорог тоже исчезли, уплыли куда-то.
Я вложил Грейсвандир в ножны и сделал шаг вперед. Мир снова начал вращаться: свет выплывал справа, тьма уходила влево. Я осмотрелся, ища хоть какой-нибудь проход в скале. Похоже, скалы поднимались здесь не выше чем футов на тридцать-сорок, а мне очень хотелось посмотреть, что там, по ту сторону горы. Я обследовал выступ, на котором стоял, и выяснил, что справа он вскоре становится совсем узким, не давая ни малейшей надежды подняться наверх, и повернул влево.
Там я обнаружил валун, притаившийся за поворотом, и мне показалось, что я вполне смогу взобраться наверх с помощью этого камня. Я еще раз осмотрелся, чтобы убедиться, что пока что больше никто мне не угрожает. Призрачные полосы уплыли совсем далеко; никаких новых всадников на горизонте заметно не было. И я начал подъем.
Это было нетрудно, хотя высота оказалась большей, чем представлялось мне снизу. Скорее всего это было связано с неким пространственным искажением, которым, кажется, начало страдать мое зрение в Царстве Хаоса. Через некоторое время я взобрался на вершину очередной скалы и встал во весь рост, чтобы как можно лучше рассмотреть то, что лежало по ту сторону.
Снова передо мной во всей красе проплыли краски Хаоса: справа от меня их погоняла тьма. Земля, над которой исполняли они свой танец, была покрыта острыми скалами и кратерами вулканов; ни малейших признаков жизни среди этих гор заметно не было. Однако по самой середине этой страны от дальнего края горизонта до некоей точки в ближних горах, несколько правее меня, чернильно-черная и извивающаяся, точно живая, ползла полоса, которая могла быть только Черной Дорогой.