– Давай, пей со мной! Устроим долбанный праздник родства душ, пышные похороны моего прошлого. А потом я разберусь со своими делами.
Открываю новую бутылку и делаю жадные обжигающие возлияния в себя. На голодный желудок это не самое лучшее. Но мне сейчас уже нечего терять.
– Знаешь, – говорю я скорей самому себе, чем мёртвой бабке или потерянной Марте, – я ведь хотел сделать доброе дело. Отправить её на лечение. Возможно, хотел избавить себя от всего этого дерьма, которое влачится за мной с самого рождения. Ведь не от хорошей жизни она, – я показываю рукой с зажатой бутылкой в сторону мёртвой, – стала пить. Может она и не была идеальной, как и я. Но сука старалась лишний раз не мешать меня с дерьмом. Я все ещё помню, как она следила за каждым моим движением и обрабатывала мои болячки антисептиком. Мои синяки заживали, как и ссадины, пока она была вменяема. А потом все покатилось в тартарары. Ты знаешь, что я убил моего ублюдка-отца? Толкнул его в момент, когда он замахнулся на меня в очередной раз. Сколько раз он избивал меня, сколько синяков сошло с моего тела, прежде чем я ему ответил.
Мои плечи трясутся, я ломаюсь на глазах – истерический смех сквозь зарождающиеся слезы слабака, сломленного этой, ёб*ной жизнью.
– Все это время я делал все для матери, потому что знаю, что убил его. Он тварь, умер в тот день, как Рейчел, как моя мать, как бабка. Все они испоганили мою жизнью. И вот теперь, когда я, казалось бы, мог бы жить как человек, забыть все… Работать на любимой работе, любить свою птичку, появляется её сука-мать. Которая все знает. И я могу закончить свою жизнь в камере моей матери. Как я должен отпустить её?! – мой голос срывается на крик. Марта закрывает уши руками, пока я встаю и разношу комнату с мёртвым телом. Все это ни х*ра не значит для меня, не несёт никаких воспоминаний, только страдания и боль. Допиваю почти до конца и вручаю Марте.
– Пей! Ты должна отдать дань этой женщине, проститься с ней. Я должен сделать ещё кое-что, – шатающейся походкой я направляюсь к своему автомобилю. Вчера, после нашего свидания и долгих поцелуев, Даниель снова оставила свою бейсболку в моей машине. В моём пьяном мозгу, вопреки всякой логике, созрел план, который раз и навсегда поставит точку в этой истории. И этот конец не будет счастливым. Не с первого раза удаётся схватить бейсболку с заднего сидения, со всей дури захлопываю дверь машины и, шатаясь, иду к дому птички, находящемуся по соседству. Оглядываю, как бы со стороны, свой дом. Продать бы все к чертям собачьим или сжечь.