– Как нет Советского Союза? – он раскрыл рот, и ударил кулаком по ладони, – Вот же сволочи! А я говорил, что реформы нужны…
На мой вопрос про сделку он задумчиво поскреб бороду, вспоминая.
– Да, давно это было. Я в больничке умирал, редкое заболевание. А тут этот голос предложил мне в нулевой мир, про тринадцатого что-то плел. И я попал сюда, здоровый, представляешь? – он усмехнулся, – Ну, как здоровый. Я не сразу разобрался, что тут к чему.
Он уставил куда-то в сторону, в его глазах повисли тяжелые воспоминания.
– Ох, и насмотрелся я тут, Марк. Тут нулей за людей не считают! Ты же знаешь уже, что здесь и «человек» – тоже мера?
– Да. Третья мера.
– Самая дрянная. В Инфериоре они хозяева, высшая мера. И вот там, в центре, где стоят города этих «человеков»… – он с ненавистью выплюнул это слово, – Там вообще ад.
Горцы вздрогнули, а Евгений Павлович махнул на них:
– Я не про тот ад говорю.
Он снова посмотрел на меня:
– Потаскало меня по Инфериору, двадцать лет в рабстве. Я выжил, смог сбежать. Они меня не сломали, но сломанных нулей здесь миллионы. Ты видел их, Марк?
Я кивнул.
– Эти бедняги не знают другой жизни, Марк, а я могу им дать ее, – твердо сказал Евгений Павлович.
Я чувствовал в его словах сталь, одержимость идеей революции, по-другому не назовешь. Может, тут играло роль его советское прошлое. Но, с другой стороны, я сомневался, что Абсолют просил его об этом.
– Так вы нашли тринадцатого?
– Нет, – покачал головой старейшина, – А как его искать-то?
Я пожал плечами:
– Ну, его надо защитить, это все условие. Да, туманно…
Евгений Павлович спросил меня:
– Ты давно здесь?
– Ну, больше двух недель.
– Ничего еще ты не понял, получается…
Я пожал плечами, а Евегний Павлович горячо зашептал:
– Это дурацкое число тринадцать. Вообще непонятно, к чему относится.
Он опять махнул в сторону:
– Двенадцать старших стай под человеком составляют королевство. А таких королевств, говорят, до хрена… Тут королевство этого придурка Зигфрида Синего. Я был там, в столице, – он хмыкнул, – Десять лет выбирался.
– То есть, вы думаете, что число тринадцать связано со стаями?
– Да ничего я уже не думаю. Я теперь другим занят, – он кивнул на своих горцев, – Жизни нулям спасаю.
Я склонил голову, показывая заинтересованность.
– Ну, мы потихоньку подбиваем окраинные деревни присоединиться к нам. Торгуем тайно с крестьянами, они часто отдают нам своих детей, – она сразу поднял руки, – Не подумай ничего. Если бы у тебя был выбор, не отдал бы ребенка, чтобы жил свободным? А не умер где-нибудь на руднике в колодках…
Я кивнул. Жестоко, но справедливо. Непроизвольно я посмотрел на горцев. Сколько здесь таких, отданных родителями добровольно.