– Ха-ха-ха, – засмеялся Старый, – Торбун, любимый меч твоего сына.
Десятник что-то весело ему ответил, а я едва не залился краской. Надеюсь, сыну Торбуна лет двадцать.
Я повернулся. Десятник как раз в этот момент с другой стойки взял меч, чуть больше моего, и кинул его Старому. Знахарь ловко перехватил его и сделал пару круговых движений, держа двумя руками. Красиво, ну прямо самурай. А шашку казацкую ты видел, а?
И я выписал несколько красивых вензелей деревянным мечом, едва удерживая его пальцами. Я усмехнулся, вспомнив, что за такую фланкировку наш сержант нещадно бил по рукам, называя это дебилизмом. Но нам же было надо выпендриваться.
Впрочем, на Скорпионов это тоже не возымело должного впечатления.
– Что за идиотизм? – Торбун скривился, – Я б такого болвана мигом пришиб.
Старый усмехнулся, а я вышел на площадку и встал, держа меч нормальным хватом. Ладно, больше выпендриваться не буду.
Все закончилось буквально за секунду. Мы метнулись одновременно друг к другу, я рубанул мечом прямо в лоб Старому, но тот ушел вбок, прикрывая плечо клинком. Я посунулся вперед, мой клинок соскользнул вниз по его, а знахарь, продолжая круговое движение меча, рубанул мне по рукам, выбивая оружие.
– А-а-а!
Я заорал, а его деревянный клинок вдруг развернулся, и ощутимо проехался мне по горлу, оставляя занозы. Я отпрыгнул, захрипев, не зная, за что хвататься – болели и руки, и шея. Пришлось так и тереть горло больными запястьями.
Со злостью я следил за Старым, так и стоящим в центре арены. Ну, долго он еще будет меня «видеть»? Когда уже рассмотрит, что ему нужно?
– Странно, Торбун, – удивленно повернулся знахарь к десятнику.
– Что?
– У него будто есть сила тела, а силы оружия нет.
У десятника едва челюсть не отвалилась.
– А разве это возможно?
– Выходит, что так.
Сморщив нос, я растирал больные места, и слушал их болтовню. Что еще за сила тела? Это они рукопашку так называют, что ли? Ну, конечно, у нас по ней все время тренировки были. А еще с автоматом, со штык ножом…
С шашкой мы только от сержанта бегали. Ну, не видел я тогда смысла в этом оружии.
– Торбун, мы пройдемся к усыпальнице, – сказал вдруг Старый, кинув меч обратно десятнику.
Тот перехватил палку и, поставив ее аккуратно на стойку, спросил:
– Тебе нужна помощь?
Знахарь отмахнулся:
– Торбун, это же ноль!
Они вдвоем засмеялись, а я недовольно скривился. Трудно привыкнуть к новому положению.
Но Торбун, будто забыв про меня, спокойно пошел куда-то, а Старый, взяв свой посох, поманил за собой. Мы пошли мимо домов к краю деревни, и я невольно залюбовался окружающим ландшафтом. Горы отбрасывали причудливые тени в лунном свете, светились снежные шапки, а где-то, кажется, серебрилась река.