Проснулся он на всё том же диване и в том же кабинете. Никого не было. На настенных часах красовались цифры «23–10».
Сашка откинул, заботливо наброшенный на него мягкий пушистый плед и сел. Кабинет освещала довольно широкая полоса жёлтого света из приоткрытых дверей.
В животе заурчало, да так громко, что Сашка от досады застонал. Не хотел он никого тревожить, хотел тихо выскользнуть отсюда и также тихо очутиться в своей кровати. Но торопиться не стал, а откинулся на мягкую высокую спинку, вспоминая всё, что произошло утром. Потом, прикрыв глаза, позвал — мама?
Ответили сразу.
— Сашенька, ты проснулся, как ты себя чувствуешь? Я ждала, ждала, я чувствовала, что ты спишь, и не мешала тебе.
— Мама, это правда, ты? Я, кажется, вспомнил, вспомнил… Но не всё…
— Расскажи, расскажи, что ты вспомнил, как жил всё это время? Мы искали тебя с отцом. А нашли только сегодня утром, ты откликнулся… Женя возьми наушник с микрофоном, брось ты свой ящик, Саша проснулся — послышался отстранённый голос матери.
То, что это мама, он, теперь уже, не сомневался.
— Здравствуй сын — ворвался в голову мужской сильный голос.
— Здравствуй…те… — робко ответил Сашка.
— Понятно, Саша, ты еще не привык к ментальному общению, ничего, привыкнешь, тогда обстоятельно поговорим, а пока с матерью пообщайтесь. А я послушаю.
— А вы где? — спросил он, всё ещё неуверенно.
— Всё там же, Сашенька, двадцать два чёртовых километра под землёй. Я уж думала, не докричусь до тебя, отсюда. Как появится возможность, так сразу заберу тебя к нам. Отец уже отслеживает всё, что с тобой происходит. Дар у тебя сильный, и проявился резко, это хорошо, значит, устойчив и способен к развитию. Ой, что это я опять о работе. Рассказывай… Расскажи о себе…
И Сашка, не торопясь, стал рассказывать. Что вспомнил. Впрочем, вспомнил он не много. Зелёные деревья, яркое тёплое солнце, руку женщины, что обхватила его ладошку, как позже рассказала мама, это была бабушка, папина мама, и запахи… Потом… Потом море огня и дыма, оглушительный грохот. Крики людей и плачь детей… И боль, невыносимую боль в груди. Потом госпиталь с ласковыми медсёстрами и злыми врачами… Потом интернат. И вот теперь академия психоделики. Первый курс. Уже два месяца здесь.
Сашка замолчал, молчали и в голове, только слышно было как в ней, в голове, кто-то всхлипывает.
— Саша — вновь раздался мужской голос — твой дар, что сейчас проявился у тебя, он не единственный. Дар ментала, он многогранен, ты не только можешь говорить с нами, это, кстати, от матери, но и внушать, внушать на высоком уровне. Это от меня. И это, скорее всего, проявится довольно скоро. Но никто не может сказать, каков будет твой личный вклад в наше наследие. Мы с матерью изменили твой геном… Хотя это, пока, лишняя для тебя информация. Но раз уж слетело с языка, держи это в секрете. Так что, не пугайся, если, что-то проявиться неожиданно и сильно. И послушай, сын, моего совета, я повторюсь… Не всё можно рассказывать о себе людям, а лучше вообще ничего. Я потом объясню, почему. И все силы приложу, что бы забрать тебя. А теперь запоминай код связи. Любого ментала можно заблокировать, но есть ещё и технические средства, ненадёжные, хрупкие, но пока выручают. Запоминай…