Благодаря морфию организм вырабатывает противоядие, препятствующее стимуляции затылочных долей и подобное шизоидной субстанции. (Обратите внимание на сходство синдрома отнятия и интоксикации яхе или ЛСД-6.) Конечный результат употребления джанка – что особенно верно при героинизме, если наркоману доступны большие дозы, – это постоянное подавление затылочных долей мозга и состояние, очень напоминающее неизлечимую шизофрению: полнейшее отсутствие аффекта, аутизм, фактическое прекращение мозговой деятельности. Наркоман может восемь часов кряду смотреть на стену. Он сознает наличие окружающей обстановки, но она не вызывает у него эмоциональных ассоциаций, а следовательно – никакого интереса. Вспоминать о периоде сильного пристрастия к наркотикам – все равно что прослушивать магнитофонную запись событий, воспринятых только лобными долями мозга. Монотонное изложение внешней стороны событий. «Я сходил в магазин и купил бурого сахара. Пришел домой и съел полкоробки. Я вколол себе три грана», – и так далее. В этих воспоминаниях полностью отсутствует ностальгия. Однако, как только потребление джанка падает ниже привычного уровня, организм заполняется субстанцией отнятия.
Если всякое наслаждение – это избавление от напряженного состояния, то джанк позволяет избавиться от жизненного процесса в целом, отключая гипоталамус – центр психической энергии и либидо.
Некоторые мои коллеги (безымянные задницы) полагают, что эйфорический эффект джанка напрямую связан со стимуляцией центра оргазма. Представляется более вероятным, что джанк приостанавливает весь цикл напряжения, разрядки и отдыха. На джанки функции оргазма не распространяются. Скука, этот неизменный показатель неснятого напряжения, никогда не беспокоит наркомана. Он может восемь часов разглядывать свой башмак. Действовать он вынужден только тогда, когда пустеют песочные часы джанка.
В дальнем конце палаты санитар подбрасывает вверх закрытую металлическую коробку и издает «крик борова», которым обычно подзывают свиней. Наркоты бросаются к нему, хрюкая и визжа.
– Ну и умник, – говорит Бенвей. – Никакого уважения к человеческому достоинству. Теперь я покажу вам палату для преступников, страдающих незначительными извращениями. Да, преступник здесь – это человек, страдающий незначительными половыми извращениями. Он не отвергает общественный договор Свободии, а всего лишь пытается обойти некоторые пункты. Предосудительно, но не слишком серьезно. Сюда, по этому коридору… Не будем заходить в палаты 23, 86, 57, 97… и в лабораторию.