– Мы ожидаем дополнительных уравниваний, – говорит Инспектор в интервью Вашему Корреспонденту. – А не то начнется, – Инспектор приподнимает ногу – типично нордическое телодвижение, – кессонная болезнь, разве не так? Хотя мы, возможно, сумеем запастись подходящей декомпрессионной камерой.
Инспектор расстегивает ширинку и принимается искать мандавошек, потом намазывается дегтем, взятым из бочки меда. Ясно, что интервью подходит к концу.
– Вы что, не уходите?! – восклицает он. – Ну что ж, как сказал один судья другому, будь справедлив, а не можешь быть справедливым, будь своеволен. Жаль, не могу употреблять привычные ругательства. – Он поднимает правую руку, испачканную вонючим дегтем.
Чей-то Корреспондент бросается вперед и сжимает в ладонях грязную руку Инспектора.
– Было очень приятно, Инспектор, несказанно приятно, – говорит он, стянув перчатки, скатав их в комок и выбросив в корзину для бумаг. – Представительские средства, – улыбается он.
ХАСАНОВА КОМНАТА РАЗВЛЕЧЕНИЙ
Позолота и красный плюш. Бар в стиле рококо, отделанный розовым черепаховым рогом. Воздух перенасыщен ужасной приторной субстанцией, напоминающей испорченный мед. Мужчины и женщины в вечерней одежде потягивают через алебастровые трубочки многослойные напитки из разноцветных ликеров. У стойки, на табурете, обитом розовым шелком, сидит голый Отщепенец с Ближнего Востока. Длинным черным языком он лижет теплый мед из хрустального кубка. У него гениталии идеальной формы: обрезанный член, блестящие черные лобковые волосы. Губы у него тонкие и лилово-синие, как губки пениса, а глазки пусты и равнодушны, как у насекомого. У Отщепенцев нет печени, и для поддержания жизни они питаются только сладостями. Отщепенец заталкивает на диван стройного белокурого юношу и со знанием дела раздевает его.
«Встань и повернись», – приказывает он телепатическими пиктограммами. Он связывает мальчику руки за спиной красной шелковой веревкой. – «Сегодня мы проделаем все до конца».
– Нет, нет! – пронзительно кричит мальчик.
«Да. Да».
Хуи извергают семя в немом «да». Отщепенец раздвигает шелковые занавески, и на фоне освещенного экрана из красного кремня видна виселица из тикового дерева. Виселица стоит на помосте, украшенном ацтекской мозаикой.
С протяжным «О-О-О-О-ОХ» мальчик падает на колени, обсираясь и обоссываясь в ужасе. Он чувствует теплое говно у себя между ляжками. От мощного прилива горячей крови у него опухают губы и горло. Его тело сжимается, принимая позу эмбриона, и горячая сперма струей бьет ему прямо в лицо. Отщепенец задумчиво моет мальчику жопу и хуй душистой горячей водой из алебастровой миски и вытирает его мягким голубым полотенцем. Теплый ветерок овевает тело мальчика, и его волосы развеваются. Отщепенец подсовывает руку под грудь мальчика и поднимает его на ноги. Потом, схватив его за локти связанных рук, толкает вверх по ступенькам – и под петлю. Он стоит перед мальчиком, держа петлю обеими руками.