Скинув одеяло и простынь и задрав ночную рубашку, коя, как оказалось, была единственным, что было на меня надето – мне вдруг стало неожиданно неловко от того, что другая женщина видит то, что, по идее, принадлежит Мейбел, и мне пришлось себя уговаривать, что она врач, – она сняла повязку, осмотрела глубокую ссадину (пуля, похоже, прошла по касательной), помазала ее чем-то, отчего та заболела еще пуще, вновь перевязала меня. Потом она осмотрела мою голову, точно так же помазала ее и наклеила пластырь.
– Ну что ж, больной, выглядишь ты хорошо. Тебе это… в туалет… не надо?
– Да нет вроде, – немного подумав, ответил я.
– Ну, если что, утка у тебя под кроватью. Дашь знать. Я пошла дальше, а Мейбел сейчас к тебе вернется. Или, если что, кричи – придет ближайшая медсестра.
И Саша вышла. А я, несмотря на отчаянную головную боль, попытался припомнить, что же произошло у этого проклятого Алфатара…
Вот движутся по дороге турки – все ближе, ближе. Впереди идет конница, за ней – какие-то повозки, далее – одна за другой четыре пушки сравнительно небольшого калибра, за ними еще конница. Турок так много, что из моего окопчика – полметра в ширину и в глубину, два метра в длину – не видно конца колонны. Ну что ж, бояться будем потом. Если оно будет, конечно, это «потом».
Я выцеливаю едущего впереди колонны турка в шитом золотом мундире, с эполетами на плечах. Выстрел. Он падает кулем. Пока до турок дошло, что происходит, стреляю по второму, тоже с эполетами, хоть и не в столь красочном мундире. Этот упал с лошади, надсадно вопя. Эх, похоже, его я только подранил…
Тут в бой вступают пулеметы, потом слышатся залпы штуцеров. Но уже через несколько секунд турки спешиваются, кто-то пытается увести коней, что не так-то и просто, если учесть, что по обеим сторонам дороги распаханные поля. Еще минута, и они залегают, кто на дороге, а кто и прямо в поле, в грязь. Турки пытаются развернуть артиллерию…
Ну что ж, попробуем достать пушкарей. Выстрел – и человек, отдававший команды у первого орудия, падает как подкошенный. Расчеты других орудий расстреливают очередями пулеметы.
Порядок, турки даже не успели ни одного орудия зарядить. Кто-то спешно копает землю у дороги, затаскивает пушки в импровизированные капониры, но огонь с нашей стороны останавливает их. С их стороны тоже раздаются выстрелы: пока одни заряжают, стоя на коленях, другие лежа стреляют, причем, увы, достаточно метко. Но все равно ситуация напоминает пат в шахматах: вперед продвинуться они не могут – пулеметы не дают им и головы поднять, но и у нас шансов особых нет. Вскоре на их позиции начинают падать мины – начинает работать второй миномет на хаджиоглуйской (ну и названьице!) дороге, вместе с еще двумя пулеметами – оттуда как раз слышна ожесточенная перестрелка.