Однако отпечатки пальцев привели их только к Марии Априоновой. Больше эта дамочка нигде не ошиблась, ничем не привлекла к себе внимание. Это ведь странно! Неужели Миша Хрусталев был ее первой жертвой? Возможно, но… Все было сделано идеально. При первой операции такого рода обычно допускаются ошибки.
Яну казалось, что они уперлись в глухую стену. Они пробивались вперед, что-то узнавали — однако это не приносило им никакой пользы. Файл, оставленный Алисой, все еще лежал в его кабинете, когда они с сестрой вернулись туда вечером, с фотографии смотрел Миша Хрусталев. Теперь Яну казалось, что мальчик обвиняет его в чем-то, хотя это, конечно, была всего лишь игра воображения.
Он был уверен, что день хуже не станет, — а зря. Как раз перед тем, как они с Александрой собрались уходить, в его кабинет позвонил дежурный по внутреннему телефону. Такое случалось редко и обычно не сулило ничего хорошего.
— Ян Михайлович, к вам адвокат.
— Какой еще адвокат?
— Говорит, что Нефедовых.
— Ну, запускай…
Ян понятия не имел, что это может значить, да и времени не оставалось: чтобы пройти от дежурного к его кабинету, требовалось меньше минуты. Он только и успел, что предупредить Александру, а потом их почтил своим присутствием адвокат.
За годы работы следователем Яну доводилось встречаться с разными адвокатами. Некоторые были холодны, как та самая качелька, которую нельзя лизать на морозе. Со всеми, кто не мог быть им полезен, они общались через презрительно поджатую губу. Другие вели себя агрессивно, как шавка, у которой никогда не хватит смелости напасть. Третьи были исключительно вежливыми и такими приторно сладкими, что казалось: пятнадцати минут общения с ними хватит, чтобы развился диабет. Эти были самыми опасными, потому что очень любили наносить удар в спину.
Но адвокат, который вошел в кабинет, и не притворялся милым. Он был высоким, почти как Ян, и тощим настолько, что его дорогой костюм казался насаженным на палку. Волосы адвоката стремительно покидали его, однако он был не согласен с таким развитием событий, поэтому отращивал то, что оставалось, и старательно прикрывал лысину тонкими русыми прядями. Его лицо было сухим, из-за крупных носогубных складок он выглядел старше, а кожа казалась пожеванной и выплюнутой кем-то достаточно разборчивым, чтобы такое не есть.
Он посмотрел сначала на Яна, сидящего за столом, потом — на Александру, устроившуюся на подоконнике. Если их сходство и удивило его, виду он не подал. Руку адвокат протянул только Яну.
— Дмитрий Косаков, — назвался он. — Я представляю интересы Андрея и Кристины Нефедовых.